Пальцы его мелко подрагивали: обошлось. В этот раз тоже обошлось. Удержался. Сумел. Мара улетела ни с чем.
Он рывком забросил себя в вагон, быстро прошел мимо соседей-купцов, так и норовивших поймать его за полу и учинить подробные расспросы. Закутанный в отцовский плед Гриша нервно постанывал во сне. Путеец сидел у сына в ногах и, кажется, собирался просидеть так всю ночь.
«Истинный пример отцовской любви!» – Митя накинул свой плед на плечи, рухнул на диван и второй раз за нынешнюю ночь принялся соскальзывать в сон, вслушиваясь в рокот отходящего поезда. Где будет спать отец, его не волновало. Совершенно!
Ему показалось, что он не проспал и минуты, когда рывок вагона чуть не сбросил его с дивана.
– Что опять случилось? – донесся раздраженный голос отца. – Снова навы или мары?
– Неее! – раздался в ответ хриплый бас купчика. – Хацапетовка!
– Это что, нежить хуже нава? – растирая лицо ладонями, пробормотал Митя: дадут ему поспать нынешней ночью?
– Ну вы, паныч, и шутник! – расхохотался в ответ купчик. – Станция это! Поезд дальше не идет!
– Почему? – растерянно спросил Митя.
– Так рельсов нема!
В «семейной» части вагона деловито сворачивали занавеси. Худосочная гувернантка повела по проходу помещичьих детишек, похожих на выводок деловитых ежат. Малыш лет пяти в матросочке и широкополой шляпе, не иначе как тот самый Мунечка, на правах пострадавшего от мары ехал у гувернантки на руках, согнав оттуда четырехлетнего брата. Тот особые права Мунечки признавать не хотел, дергал гувернантку за платье и монотонно, на одной ноте, ревел. Изображающий умирающего Мунечка время от времени приоткрывал один глаз и торжествующе глядел на брата сверху вниз. Следом, нервно обмахиваясь платочком, следовала их матушка. Последней семенила нагруженная багажом горничная, походя бросившая на отца, а потом и на Митю жгучий от любопытства взгляд.
Отец с Митей растерянно оглядели вагон – они остались одни. Попытались переглянуться… и тут же торопливо отвернулись. Отец, сгребя в охапку дорожный саквояж и портплед, ринулся к выходу. Митя мгновение поколебался… но гордо оставаться в пустом вагоне было уж вовсе глупо. Подхватил вещи и, стараясь ни в коем случае не бежать, направился следом.
– Ну где же вы, Аркадий Валерьянович? – встретил их на перроне нетерпеливый путеец.
– Что происходит, Александр Васильевич? Что значит – поезд дальше не идет? У нас билеты до Екатеринослава!
– Вы, Аркадий Валерьянович, будто и не у нас в империи живете! Это в Петербурге на Екатерининскую чугунку уж билеты продают, а в Екатеринославской губернии ее еще построить надобно. Годика за два.
