— Ну…, понял я, мама. Понял. Это буква — «О».
— Наконец-то…., — устало вздохнула мама и пошла на кухню смотреть, как там каша на керогазе. А я в это время отвлёкся и с интересом посмотрел из окна во двор, где мой друг Серёга Фомин, сосед этажом ниже горячо и громко спорил с Колькой, тоже моим друганом из соседнего подъезда.
— Так… Ты чего в окно полез? А ну-ка быстро за букварь…, — строго прикрикнула на меня мать и я примерно уселся за стол, — значит, как буква называется?
И вдруг тоскливо понял, что ни черта не помню и с досадой на себя, одновременно быстро пригибаясь, ляпнул наугад. Опять же глядя на сочную картинку букваря: — Окно…
Но не успел и очередной звонкий шлепок настиг мою бестолковую голову. Я потом ещё раз пять получил, прежде чем запомнил на всю жизнь букву «О», а заодно и этот эпизод из далёкого детства.
К Новому году уже хорошо читал, считал и теперь сам, с упоением, читал русские сказки. Честно сказать, саму учёбу в первом и втором классе особо не запомнил. Учился средне, получал и пятёрки и четвёрки, но больше тройки. И даже двойки. Тетради с плохими оценками прятал дома, в кладовой за отклеившиеся обои. Ох и получил от матери взбучку, когда она затеяла ремонт и нашла около десятка тетрадей за обоими. Ну…, помню ещё кое-что. Например. На задворках школьного двора, в канализационном люке…. Непонятно, как она туда попала, но там лежала большая, пятисоткилограммовая немецкая авиабомба. И среди школьников мужского рода была неукоснительно выполняемая традиция — по малому в школьный туалет не ходить, а только туда и ссать на эту бомбу. Периодически нас оттуда гонял директор школы, пугая, что мы когда-нибудь взорвёмся. Но нам всё было нипочём, тем более что знали — взрывателя там нет и на следующей переменке снова бежали к авиабомбе и снова ссали, приговаривая: — Внимание, внимание, говорит Германия. Сегодня под мостом словили Гитлера с хвостом….
А когда в школу приходил новенький из другого города или района, то ему обязательно в самых мрачных тонах рассказывали об авиабомбе на краю школьного двора и когда он был запуган насмерть, заставляли пройти испытание — Пойти и поссать на бомбу. Сами показушно прятались за углом, якобы опасаясь взрыва, а новенький, чуть не обсыкаясь от страха, шёл туда и писал, тонкой струйкой на здоровенную, ржавую железяку.
Бродила ещё среди нас манящая легенда. Якобы, на чердаке музея Заслонова складировано хорошее количество исправного оружия, с которого можно стрелять. И один раз, обмирая от страха, мы проникли на чердак музея и были жестоко разочарованы. Пустой, засыпанный чистыми опилками чердак. Конечно, мы потом хохорились перед другими пацанами, до крика утверждая, что музейщики узнали о нашем налёте и перенесли оружие и патроны с чердака в подвал. А туда мы уже забраться не могли.
