Хроники Чёрной Земли, 1928 год [Практикант; Вий, 20-й век] | страница 32

Никифоров пересчитал. Как не растягивал Еремка слова, пяти страниц не набиралось. Сваришь с ними кашу, а получится — даже трудно представить, что получится. Варево. Придется потом порасспросить местную комсу, а уж по их рассказам и написать самому. Посмотрим, что дальше.

Дальше — страницы Клавы. Даже не пять, а все семь. Без помарок, вычеркиваний, исправлений. Написано правильно, хотя и скучновато — что Аля всегда была готова помочь советом, читала газеты и журналы, а также труды Вождей Мирового Пролетариата, интересовалась жизнью односельчан и не сторонилась никакой общественной работы. Останется вечным примером.

Именно то, что требуется. Образцовая работа. Он перечитал во второй раз, отмечая в уме, что нужно будет подправить. Выходило — совсем чуть-чуть.

«… Алевтина презирала богатство и буржуазное перерождение совершенно не коснулось ее. Другая на месте Али могла бы и не устоять, но только не она…» Буржуазное перерождение, вот как? Не коснулось…

Вечер ушел, чувствовалось, снаружи — ночь. Ночь тихая, застывшая. Кто, в самом деле, способен что-нибудь ему сделать, пока он здесь, внутри?

Никифоров подошел к двери.

На совесть заложил, снаружи не отопрешь.

Но, странное дело, спокойнее не стало, напротив, закопошилось в душе темные, смутные тревоги. Ерунда. Чхни и засмейся, как отец любит говаривать в таких случаях. Смеяться Никифоров не стал, но чихнул громко. Случайно, конечно, получилось.

Отсюда, от входа, видно было, что освещен совсем небольшой круг. Ночь была не только снаружи, она и сюда заползла. Ничего, ничего, не барышня кисейная — распускаться. Нашатырного спирту мужику не нужно, простого было бы вдосталь. А у него есть, бутыль, пей — не хочу.

Действительно, не хотелось. Но, пожалуй, стоит — ночь быстрее пройдет. Пару глотков, не больше.

Со свечей в руке он прошел в келью. Вот дубина! Двери запирал, а если кто в окно залезет?

Он задвинул шпингалет. Конечно, выдавить стекло — плюнуть проще, но не зря же Василь с товарищем Купой в ночи стерегут. Наверное, где-нибудь в кустах как раз у окна и притаились. Нет, Клаве лучше не приходить.

Водка показалась крепче прежнего. Два глоточка всего, два, ничего особенного. А теперь и вернуться можно. Немножко посидит, часок, Пролетит — не ухватишь, время, оно странное. Особенно после водки. Почему часок? И больше осилит, если нужно. Хоть до самого до утра. А что? Посидит — посидит, глотнет, закусит, опять посидит. И написать что-нибудь время есть, для себя написать, или вот про Алю…