Хроники Чёрной Земли, 1928 год [Практикант; Вий, 20-й век] | страница 18

— Найдут, может быть.

— А не найдут — все ответят. Я ведь не просто хожу, на заем подписываю, я им в самое нутро смотрю. Не отвертятся. И ты смотри, вдруг чего да приметишь, глаз свежий.

— Буду, — хотя что он может приметить? Сыщицкие книжки Никифоров любил, у него была стопочка, старых, еще дореволюционных, с ятями — Ник Картер, Шерлок Холмс, Видок, затертых, пахнувших особо, отлично от, скажем, учебников. Но книжки книжками, а на самом деле никто ведь не скажет при нем, мол, я убил…

— Я имею ввиду, кто агитацию против колхозов вести начнет, против власти советской. Из них вражина, запугать хочет.

— Буду, — только и повторил Никифоров.

— То я так, на всякий случай, — они сидели на скамейке у сельсовета, люди, что проходили мимо, здоровкались, узнаваемо смотрели на Никифорова и шли дальше. Мало людей. День рабочий, но кому-то справка нужна, другому выписка, третьему еще что-нибудь. Клавы сейчас нет, товарищ Купа отпустил ее, одному легче, — все это Василь рассказывал, как своему.

— Я постараюсь.

— А пока — осматривайся. С ребятами нашими сойдись ближе. Ты городской, одни робеют, а другие, наоборот, задирать попробуют, но ты не бойся, комса любому юшку пустит.

С таким напутствием Никифоров и остался. Одиночества он не любил раньше больше теоретически, как признак буржуазного индивидуализма. Откуда одиночеству в городе взяться? А тут — почувствовал. И ему не понравилось. Права теория.

Так и слоняться? Или возвращаться в церковь и до обеда… А что, собственно, делать до обеда?

— Меня дядя Василь до тебя послал, — как-то одновременно и независимо и застенчиво сказал паренек. Одет совсем по-простому, с котомкой на плече, просто ходок-богомолец со старой картинки. Возник он — ниоткуда, только что Никифоров был один, и вот — здрасьте!

Последнее слово он, кажется, сказал вслух, потому что паренек ответил:

— Здравствуй, здравствуй. Фимка я, Ефим, то есть.

Да, один из вчерашних припомнил Никифоров.

— Дядя Василь?

— Он самый. Покажи, говорит, студенту село наше, округу, познакомь с ребятами. Только сейчас работают все. Попозже, к вечеру, разве…

— Чего ж, Фима, не работаешь?

— Так — общественное поручение!

— Какое?

— Да ты.

— Ага, — Никифоров почувствовал себя странно. С одной стороны, вроде и лестно, почет, а с другой…

— Тогда что будем делать?

— Дядя Василь думает, может, на речку сначала, — интонация была не вопросительная. Сказано, и все, ясно.

— На речку можно, — Никифоров уцепился за это «сначала». А дальше он и сам решит, что делать.