Хроники Чёрной Земли, 1928 год [Практикант; Вий, 20-й век] | страница 10

— Давайте-ка и мы снаружи посидим, уж больно зябко, — Василь сейчас говорил громко, и голос гулко летал от стены к стене.

Никифоров подумал было, где же они снаружи устроятся, но вышло по-простому — на травке. Он познакомился, с каждым за руку, представляясь — Никифоров, по фамилии, он считал, получается солиднее, взрослее, из ответных запомнил только Клаву, девушку из сельсовета. Ничего, не все сразу. По ходу дела сами запомнятся.

— Я связывался с райкомом, — Василь сразу перешел к делу, — там инициативу поддержали. Вахта комсомольской памяти. Хоронить будем в четверг, торжественно, с митингом. Мы должны показать всем, что гибель нашего товарища делает нас еще сильнее, крепче.

— А вахта — это как? — спросил худенький, с торчащими лопатками, паренек.

— По очереди будем стоять, дежурить у тела Али. Каждый должен будет за время вахты написать воспоминания о ней, — и Василь достал из планшета тетрадь в клеенчатой обложке.

— О чем писать? — опять спросил парнишка.

— О ней писать, о нашем товарище, комсомолке Але. Какой она была, как жила, как верила в светлое будущее. Пишите, что считаете нужным, только помните — вас будут читать.

— Много… Много писать? — теперь подала голос Клава.

— Пять страниц.

Они еще поговорили, о порядке вахты, о том, чем писать — чернилами или карандашом, о новом приеме в комсомол (оказалось, трое — не комсомольцы), о будущем субботнике. Последнее касалось и Никифорова — субботник решено было провести в клубе, на оформительских работах.

— Переоборудование клуба требует денег, а из каких сумм? Отчисления по самообложению небольшие, а раскошелиться единоличники не хотят. Вот создадим коммуну, тогда…

Немного поговорили и про коммуну, какая тогда жизнь хорошая настанет. Все сообща, и трудиться, и отдыхать, и жить, не то, что сейчас, каждый в своем углу норовит разбогатеть. А на что оно, богатство, когда все — вместе? Говорили горячо, с верой, Василь, правда, помалкивал, давая простор мыслям и мечтам комсы. Потом опять вернулись к текущему — распределили вахты, две дневные, по шесть часов, и одна ночная.

Распустив народ с наказом Еремке быть к закату (Еремка — тот дотошный паренек, что спрашивал о вахте), Василь остался с Никифоровым.

— Ребята эти простые, честные, побольше бы таких, — Василь смотрел уходящим вслед, прищурясь и как бы с усмешкой. Не с усмешкой, а — как бы.

Потом повернулся к Никифорову:

— Давай так — о практике твоей потом поговорим, после похорон. Сейчас, сам понимаешь, недосуг. Да она уже и началась, твоя практика. Какую бумагу написать нужно будет, характеристику, или что — не сомневайся.