– В спальню уже их водил? – неожиданно вынырнула с нижнего этажа Марина. В руках у нее таращился на нас крошечный белый пудель, похожий на игрушку: резинка, стягивающая его локоны на макушке, была слишком тугой, и от этого собачка немного косила.
Судя по усилившемуся запаху виски, мигрень у Марины прогрессировала.
– Дорогая, приляг, отдохни! – мягко сказал Игорь, пытаясь ее обойти. Но Марина заткнула собой лестничный проход, как пробкой:
– Ты баб уже сюда толпами таскаешь?
– Ма-ри-на! Не надо!
– Что не надо? Может, я хочу познакомиться с твоими подругами! С которой ты начнешь? С этой? – кивнула она на Машку. Мне показалось – она сейчас вцепится ей в волосы.
– Позвать Костю? – тихо спросил Игорь.
И Марина вдруг сдулась, как лопнувший шарик, плечи опустились, царственная голова вжалась в плечи, глаза беспокойно забегали. Не говоря ни слова, она отошла от лестницы и скрылась за одной из дверей.
– Прошу простить, – сказал Игорь. – У Марины сейчас проблемы… Она нервничает. Вот и перебирает иногда немного. Не обращайте внимания.
Сам он, судя по всему, на Марину внимания давно уже не обращал. И как ни в чем не бывало продолжил экскурсию.
– Хочу показать вам пляж. У вас есть купальники?
– Конечно! – сказала Машка.
Фанатка плаванья, она брала купальник, даже когда шла в магазин за фруктами. А вдруг?
– Твой я тоже взяла! – сказала она мне.
Эля покачала головой. Ей явно было не до морских процедур.
– Там пляж частный, закрытый. Можете смело отбросить стыд. Я только попрошу, чтобы принесли туда закусок. Не дай бог вы у меня до ужина с голоду помрете. А я с вашего позволения еще поработаю.
…Через час мы с Машкой, наплававшись в прозрачной воде крошечной бухточки, напоминающей подкову для пони, и наевшись всяких креветок, октопусов и сыров, валялись на лежаках, грызли персики и слушали, как над нами оглушительно трещат цикады.
Машка не могла успокоиться после встречи с мадам Красовской.
– Вот не понимаю, как мужики могут жить с пьющими бабами. Ведь сразу видно – она алкоголичка. А женский алкоголизм не вылечивается! Ну, сплавил бы ее куда-нибудь в лечебницу. Ее же нельзя к людям выпускать!
– Видишь ли, Маша, – сказала я. – Из-за него она, скорее всего, и пьет.
– Тут ты права, – вздохнула Машка. – На дне стакана любой пьющей женщины всегда плещется мужская подлость. Кстати, хорошая фраза, надо куда-нибудь в женский журнал пристроить.
– Эля, а ты что думаешь? – спросила я.
Эля сидела в тени пиний и меланхолично бросала в воду камешки. Они никак не хотели лететь над поверхностью легкими блинами, а с тяжелым хлюпом скрывались под водой.
