— Иван, ты ведь живой! Ты живой, живой! Как ты меня напугал! — Присела, смотрела на окровавленную рубаху и не знала, что нужно сделать в данную минуту. — Очнись, Иван, очнись! Только не умирай! — Вскочила. — Я сейчас позвоню в скорую! Я бы тебя сама в больницу отвезла, да я тебя в машину не затащу. Ты смотри не умирай! Я сейчас, сейчас! — Побежала к машине, распахнула дверь, дрожащими руками схватила сумочку, сунула руку за телефоном. Пальцы тыкались по экрану, путая цифры. Наконец набрала номер, вызвала. Бегом вернулась к Млещенко. — Крепись, Иван, держись! Пообещали скоро приехать!
Потом села возле него в траву, отдышалась, подумала и позвонила в полицию.
Прошло около часа. Скорая и полиция приехали почти одновременно. Млещенко был жив. Врач — молоденький, видать, только что окончивший учебное заведение, с непослушными вихрами на голове, тонкими пальцами и намеренно суровым видом, вероятно, с той целью, чтобы показать себя тертым специалистом, — быстро осмотрел его, оказал первую помощь. Затем на носилках Ивана перенесли в машину и увезли. Оперативники, трое парней в разных рубахах с короткими рукавами и брюках, окружили Настю с вопросами. Ее рассказ был коротким и совершенно не удовлетворил их. По лицам проплыло разочарование. Настю расстроило, что она ничем не смогла помочь операм, и она обиженно пробормотала:
— Ой, ну я же не виновата, что ничего не видела! И выстрела не было, я не слышала.
— Выстрел как раз был, — заметил худощавый опер, чуть заикаясь и вытягивая при этом нижнюю губу вперед. — У Млещенко пулевое ранение. Просто оружие с глушителем.
— А ты по траве вокруг раненого кружила? — спросил второй, небольшого росточка, все время потирающий бледные руки, как будто у него потели ладони.
— Нет, — отозвалась взволнованно Настя. — Я, когда увидала, что он живой, села сбоку и сидела никуда с места не двигалась, ждала, когда приедете вы. Надеялась, что он очнется, но он не очнулся.
— В таком случае стрелок подошел к нему из зарослей. Почти вплотную. — Опер, потирая ладони, показал на примятую траву. В высокой траве была четко видна пробитая тропинка, она вела в кусты.
— Пойду-ка гляну, что там, — сказал третий, с залысинами и хитринкой в глазах, покашливая все время, как обычно делают заядлые курильщики с большим стажем.
По притоптанной траве он направился в кусты. След дугой огибал участок Млещенко. Тропа вывела к месту, где стояла машина Дарьи. Трава, на которой она стояла, не сохранила следов протектора. Дорога также ничем не порадовала. Обескураженный оперативник вернулся к дому. И сразу подступил к Насте:
