— Ну что ж, коль вы уже пришли, — выдавил из себя врач, — я могу провести к палате, чтобы вы убедились, как она спит.
— Ну а если не спит, — вставил Глеб, — тогда поговорю с нею самой. Надеюсь, вы не станете возражать?
Снова посмотрев на медсестру, Ганилевский безразлично пожал плечами.
— Впрочем, — продолжил Глеб, — даже если Дригорович спит, то придется разбудить. Я не могу уехать, не услышав ее.
Сделав паузу, Ганилевский сунул руки в карманы халата, произвел движение головой и шагнул по коридору:
— Пройдемте в девятую палату, — и распорядился медсестре: — Загляните. Спит или нет? Она не только нам покоя не дает, но и другим людям.
Медсестра быстро засеменила, опережая их, торопясь к девятой палате. Глеб не понял, что означал отзыв Ганилевского о Римме, но переспрашивать не стал, надеясь, что скоро все само собой выяснится. Шагал рядом с врачом, безмолвствуя.
Смотря в потолок широко открытыми глазами, Римма лежала на кровати. Глаза уже привыкли к темноте, различали вверху темную люстру и серые блики от ночных уличных светильников, проникающие через окно. Тихо приоткрыв дверь палаты, медсестра впустила Ганилевского и Корозова. Полоса света из коридора упала на Дригорович. Она повернула лицо. Увидала Глеба, сразу оживилась. Глаза заблестели. Не обращая внимания на врача и медсестру, радостно воскликнула:
— Я тебя ждала! — и торопливо пояснила Ганилевскому: — Я ждала его. Я ему звонила. Просила приехать!
— Да уже знаю. — Валентин нескладно пожал плечами, явно не понимая, к чему все это было нужно.
По взволнованному лицу Риммы волной пробежал эмоциональный всплеск. Она сбросила с себя одеяло, обнажив грудь, без стеснения села, нашла ногами тапочки, сунула в них ноги и потянулась за халатом, лежавшим на стуле. Потом встала на ноги, не обращая внимания на отозвавшуюся несильную боль в ране, надела халат, запахнула его, посмотрела на Глеба:
— Мне очень надо поговорить с тобой! — И пошла мимо врача и медсестры к дверям.
Больные на других кроватях зашевелились, раздались удивленные возгласы. Медсестра уставилась на врача, но тот махнул рукой:
— Пошли. Пусть поговорят. — И двинулся к двери следом за Риммой, увлекая за собой медсестру.
Отступив чуть, Корозов пропустил к двери Римму, врача и медсестру, и вышел последним, прикрыв дверь палаты. С Риммой отошел дальше по коридору, провожаемый взглядом медиков. Дригорович остановилась, заглянула в лицо Глебу:
— Мой звонок, наверно, показался тебе неестественным! Не возражай, я знаю, что я права! И я бы на твоем месте так восприняла! Но я не знаю, почему именно тебе решила позвонить! Я чувствую себя совершенно здоровой, Глеб, а врач все не выписывает меня. Это странно. — Она развела руки в разные стороны; полы халата разошлись, открывая ее грудь.
