Тики | страница 8
Горилла сидел в своём логове-гнезде далеко от берега. Он услышал рёв слона, высунул голову и прислушался. Эхо снова донесло до него через лесные поляны трубный звук.
Тут к горилле подлетела Соса, порхая своими крылышками так быстро, что их не разглядеть.
— Чиколве, Чиколве! — запищала она. — Скорее! Нсофу попал в беду!
И Соса быстро-быстро объяснила своему другу, что случилось со слоном.
— Ай-ай-ай! — забеспокоился горилла. — Я сейчас! Может, чем и помогу бедному Нсофу!
Он вскочил на ноги и бросился вслед за Сосой, которая уже летела в сторону реки. Огромный горилла торопливо ковылял на своих кривых коротких ногах за малюсенькой птичкой, стараясь не отставать.
Вскоре они добрались до берега и увидели необычайное зрелище: Нсофу уже почти совсем исчез в реке. Над водой торчал только кончик хобота да виднелась макушка и два глаза.
— Помоги! — жалобно пробулькал Нсофу. И голос его был совсем не такой громкий и могучий, как обычно бывает у слонов.
Только теперь звери, видно, поняли, в какую беду попал Нсофу. Они засуетились, забегали по твёрдому берегу, они кричали и давали ему всяческие советы…
Но все они были такие маленькие и слабые по сравнению со слоном, что ничем не могли помочь ему.
— Держись, Нсофу! — крикнул Чиколве. — Я сейчас…
И осторожно, пробуя берег ногой, он начал шаг за шагом подходить к несчастному слону.
Прошло совсем мало времени, а Чиколве уже приблизился к Нсофу на расстояние вытянутой лапы.
— Протяни мне хобот! — крикнул он.
И, уцепившись правой лапой за хобот слона, он левой крепко обхватил толстый ствол дерева на берегу.
И стал тащить.
Он напрягся, потянул изо всей силы. А сила у гориллы очень большая. Мускулы его вздулись. Спина, казалось, вот-вот сломается, а лапы-руки вывернутся из плеч.
И вот Нсофу, весь в иле, похожий на какое-то речное чудище, начал медленно подниматься над водой.
Он поднимался дюйм за дюймом[3]: сначала появилась большая голова, потом широкая спина, потом хвост, потом огромный живот и, наконец, ноги.
Ещё одно усилие, и он ступил на твёрдую землю.
Ах, какое облегчение почувствовал Чиколве, когда перестал тащить слона и дал отдых своим перетруженным рукам и спине! Он вздохнул долгим, усталым вздохом.
Нсофу задрал хобот и прокашлялся.
— Кха! Гм! И не знаю, друг, как мне тебя благодарить… — сказал он густым басом.
У гориллы от таких слов сразу стало тепло на сердце. Ведь за всю его жизнь никто, кроме маленькой Сосы, ни разу не назвал его другом.
