Геро обрадовался, когда на второй день, идя в город, случайно встретил Микаэля возле ковроткацкой мастерской. Микаэль был чем-то озабочен и шел стремительно. Он бы не заметил юношу, если бы тот не окликнул:
- Мира и благополучия, домисто! Куда направляешься?
Под легким навесом мастерской стояло несколько вертикально укрепленных станов с натянутыми на каждом основами из разноцветных нитей. По две женщины возле каждого стана проворно вплетали челноками в основу толстые шерстяные нити.
- Кузнец Оскар прислал ко мне сына - мол, изготовил повозку, приходи посмотреть, - объяснил Микаэль, когда они от ковроткацкой мастерской свернули направо и дорога пошла мимо длинного ряда серых глинобитных гончарен. Возле ближней несколько рабов месили голыми ногами глину, с трудом двигаясь в вязком тесте.
Геро повозки не интересовали, но он отправился вместе с Микаэлем, печальный вид которого несколько встревожил юношу. Не решаясь сразу заговорить о том, что его обеспокоило, Геро спросил:
- Домисто, почему ты стал христианином? Почему ты не выбрал покровителем нашего Уркациллу, ведь тебе к этому не было бы препятствий...
- Лучшего бы я и не желал, - вздохнул Микаэль, - но Уркацилла, пусть будет он чтим вами во веки веков, покровительствует только тому, чьи предки захоронены на этой земле...
- Ах, да... Я не подумал об этом... Но почему ты не стал огнепоклонником?
- Разве я не рассказывал тебе, что у меня на родине есть обычай сжигать трупы умерших и погибших [в "Повести временных лет" сохранилось описание вятичного погребального обряда, распространенного у восточнославянских племен: "...и аще кто умряше, творяху тризну над ним, и посемь творяху краду великую и вьзложахуть й на краду, мертвеца сожьжаху, и посемь собраше кости, вложаху в судину малу, и поставляху на столпе на путех..."]. И мне неприятна даже мысль, что когда я умру...
- Живи, пока светят солнце и луна! - привычно произнес Геро пожелание долголетия.
- Благодарю тебя, так вот, я не хочу, чтобы мой труп после смерти бросили в "башню молчания" как падаль...
- Но ведь христиане зарывают умерших в землю.
- Я не договорил, Геро...
- Прости, домисто! - юноша ласково коснулся натруженной руки Микаэля. - Я хотел спросить - отчего ты сейчас печален? Прости и на этот раз, если любопытство мое неприятно тебе...
Мастер некоторое время шел молча, погруженный в свои мысли. Молчал и Геро, боясь показаться назойливым. Когда они вошли в переулок, ведущий к кузнице, славянин задумчиво проговорил:
