– Что делать, сударыня, нас раскрыли. Видно, придется во всем признаться. Вы правы, мистер Джонсон, мы решили вас обмануть. Но не вышло. Вы слишком проницательный человек.
Ковбой разулыбался, довольный.
– Да уж, меня так просто не надуешь. Это вы у любого во Фриско спросите, в моем, значит, родном городе: можно ли обштопать Эла так, за здорово живешь? И вам любой скажет – ни в жисть!
Загорский кивнул согласно и сказал, что теперь-то уж видит это со всей определенностью. И чтобы загладить неудобство, хотел бы угостить мистера Джонсона (младшего, сэр! – уточнил нефтепромышленник), да-да, разумеется, младшего. Так вот, он хотел бы угостить мистера Джонсона-младшего джином с содовой.
– Да я не в обиде, мистер Каквастам, (зовите меня просто Нестор), вот именно Нестор, но от джина, конечно, не откажусь, за джин, сами понимаете, душу заложить готов…
Загорский взглядом подозвал официанта, что-то сказал ему по-китайски. Тот мгновенно унесся к бару и вернулся через минуту с джином и бутылкой содовой воды.
– Как полагаешь, Эл, возьмем в компанию барышню? – спросил Загорский у Джонсона.
– Конечно, возьмем, – отвечал тот, – неужели мы даме джина пожалеем!
И он щедрой рукой плеснул в стакан Птичке джина. Та вспыхнула.
– Ну, знаете, – сказала она, – это просто оскорбительно. С чего это вы решили, что я буду с вами пить, как какая-нибудь девка из салуна?
Однако смотрела она при этом не на Джонсона, а на Нестора Васильевича.
– Милая фро́йляйн, – отвечал тот, – судя по вашему прононсу, вы ведь немка, не так ли? Так вот, милая фройляйн, я совершенно убежден, что вы выпьете с нами. И вовсе не потому, что желаете пококетничать, а потому, что таким образом вы лишний раз утвердите идею о равенстве полов.
Птичка посмотрела на Загорского внимательно: а при чем тут, простите, равенство полов? При том, отвечал Загорский, что вы не первая суфражистка, которую я встречаю. Свободный ум, сильный характер, воля, хорошее образование – настоящую женщину видно за версту. Только рабыни вечного ки́ндер, кю́хе, ки́рхе[26] откажутся пить с мужчинами. Но фройляйн – простите, как вас зовут – да, так фройляйн Шло́ссер не какая-то домашняя курица, она птица высокого полета, ей сам черт не брат, не правда ли, Эл? В самую точку, Нестор, куриц среди нас мы бы не потерпели! Да, так вот: фройляйн Шло́ссер – это украшение женского племени, это мужчина в юбке, это подлинный перл творения, не так ли, Эл? Не знаю, что такое перл, Нестор, но верю тебе на слово, она – перл!
