Все это серьезно. За негативным отношением к перестройке как якобы «западническим проектом» стоит не просто реабилитация всех откровенных преступлений сталинизма против человечности, но и призыв вернуться к «советскому строю» без сытости. Никогда за всю свою историю идея особой русской коллективистской, антисобственнической цивилизации не работала так откровенно на идею насилия, на идею крепостничества, как сегодня. Речь идет о желании некоторых экспертов левого толка уже сегодня превратить всю страну с ее многомиллионным населением в монастырь, где все будут работать во имя «духовных идеалов», о желании снова, как в 30-е, превратить Россию в «страну, идущую в будущее», в страну, где «духовное» всегда было выше материального, а «общее выше личного», где «справедливость выше закона», где «будущее важнее настоящего и прошлого». Кстати, на примере анализируемого мной текста Г. Г. Малинецкого видно, что сталиномания, соединяющая большевистскую мобилизационную экономику с русской идеей, живет сегодня не только ностальгией об утраченном сталинском рае, но и вполне прагматическими политическими интересами.
Политическая пристрастность проявляется в выводах доклада Г. Г. Малинецкого, в его предложении лишить власти всю нынешнюю элиту сверху донизу. Речь идет о полной замене «субъекта» политики, о новой «революции сверху» в жестком варианте – опричнине Ивана Грозного, переориентация с боярства на дворянство Петра I, о новом выдвижении сталинских наркомов. Г. Г. Малинецкий не исключает и более мягкий вариант смены субъекта власти по примеру Ататюрка. Но все же на первом месте в этом проекте спасения России выходит вариант новой опричнины. В соответствии с этой логикой российской избранности мы должны отказаться и от своей европейскости, и от стратегии интеграции в западную цивилизацию даже на правах суверенного, независимого государства.
Не могу не обратить внимание, что сегодня, когда я работаю над введением к книге, в условиях ура-патриотической эйфории по поводу присоединения Крыма к РФ, возникла благодатная почва не только для полной и окончательной реабилитации сталинской мобилизационной экономики, но и для реанимации, введения в жизнь ее несущей основы, т. е. чрезвычайных законов.
И самое важное, что необходимо учитывать при оценке нынешней ситуации, что и названные иерархи РПЦ делают подобные политические и экономические выводы из принятого ими на вооружение учения об особой русской, монастырской цивилизации. И протоиерей Всеволод Чаплин, и руководитель Экспертного центра русского Собора считают, что наше возвращение «к своей модели общества», к СССР времен Великой Отечественной войны и окончание сталинской эпохи, то есть к мобилизационной экономике, было бы желательным. Действительно, если, как считают нынешние руководители РПЦ, главный смысл христианина состоит в способности противостоять соблазнам обогащения, тем более быстрого обогащения, то тогда действительно надо возвращаться к советским колхозам, к советской экономике, где подобная возможность была в принципе исключена.
