– Этот адрес вам придется выяснять самим. Лисбет приложила немало усилий, чтобы обеспечить себе укрытие, и я не намерен его сдавать вам.
Мудиг и Хольмберг нахмурились.
– Микаэль… но ведь речь идет о расследовании убийства, – напомнила Соня.
– Разве вы еще не поняли, что Лисбет Саландер невиновна и что полиция самым неподобающим образом попрала ее право на защиту частной жизни? Лига лесбиянок-сатанисток – самая невинная выдумка о ней. Если Лисбет захочет сообщить вам, где живет, то, не сомневаюсь, она это сделает.
– И все же я никак не возьму в толк, – недоумевал Хольмберг, – какое отношение ко всем этим событиям имеет Бьюрман? Вы говорите, что все началось именно с него, потому что он связался с Залаченко и заказал ему убить Саландер… Но ему-то это зачем понадобилось?
Микаэль надолго замолчал, затем сказал:
– Могу только повторить, что он нанял Залаченко, чтобы убить Лисбет Саландер. По их плану она должна была оказаться в том складе под Нюкварном.
– Но ведь он был ее опекуном. Какой у него был мотив для ее убийства?
– Это сложный вопрос.
– Объясните.
– У него имелась веская причина. Лисбет кое-что разузнала о нем. Она представляла угрозу для его репутации и благополучия.
– Что же он такого натворил?
– Мне кажется, будет лучше, если мы предоставим пролить на это свет самой Лисбет.
Блумквист перехватил взгляд Хольмберга.
– Попробую угадать, – предложила Соня Мудиг. – Бьюрман предпринял что-то против своей подопечной.
Микаэль кивнул.
– Предположим, что он подверг ее какой-то форме сексуального насилия?
Журналист пожал плечами и уклонился от комментариев.
– Вам известно о татуировке на животе Бьюрмана?
– О татуировке?
– У него на животе красовалась любительская татуировка с надписью: «Я садистская свинья, подонок и насильник». Мы долго размышляли над тем, откуда она взялась.
Микаэль расхохотался.
– В чем дело?
– Долго же я ломал голову над тем, как именно решила отомстить Лисбет… Но, понимаете ли, я не стану это с вами обсуждать – по той же причине, что и прежде. Речь снова идет о ее частной жизни. Против Лисбет совершили преступление, она оказалась в роли жертвы. И только ей самой решать, что предавать огласке, а о чем умолчать. Сорри. – Он пожал плечами, словно извиняясь.
– О фактах насилия нужно сообщать в полицию, – сказала Соня Мудиг.
– Согласен. Однако преступление совершили два года назад, а Лисбет все еще не сообщила о нем полиции. Стало быть, она не собирается этого делать. Я могу сколько угодно не соглашаться с нею по существу дела, но она должна решить все сама. И потом…
