— Мяу-у-у-у! — Груша взлетела ко мне на руки, пролетев пулей от порога до середины комнаты, и, не останавливаясь, быстро взобралась на плечи, разлегшись на них, как воротник, оглаживая меня хвостом по шее.
— Эй, ты чего? — протянув руку, я потрепал кошку по загривку, и опустил руку, услышав стук в дверь. Смысла стучать я не видел никакого, все равно дверь была приоткрыта — в эту щель только что влетела Груша, но постучавшийся человек решил проявить немного вежливости, все-таки к Великому князю ломится, не к холопу в людскую. Дожидаться же моего позволения войти стучавшийся не стал, и дверь открылась шире, пропуская в комнату высокую худую фигуру в огромном парике.
— Это поистине дьявольское создание, ваше высочество, — человек, уже перешагнувший порог зрелости, остановился передо мной, опираясь на тяжелую трость и глядя на все еще сидевшую у меня на плечах кошку. — Оно поселилось здесь для того, чтобы сбивать с ног посетителей, и, если повезет, тем самым лишать их жизни.
— Вы слишком драматизируете, Андрей Иванович, вовсе Груша не хотела вас убивать, — я скупо улыбнулся, про себя добавив, что кошке точно нет никакого дела до Ушакова. — Вот господина Лауди она почему-то не любит, наверное, он ее сильно напугал, а то и хвост отдавил, когда падал, вот Груша и запомнила его и теперь так и норовит укусить за лодыжку.
— Какое у вас странное представление о пугливости вашей кошки, ваше высочество, Петр Федорович, — Ушаков скептически хмыкнул, и перевел взгляд с кошки на меня.
— Ну, почему же, — я задумчиво протянул руку и попытался снять Грушу с шеи, потому что она у меня уже вспотела в том месте, где разлеглась теплая, пушистая зверушка. Кошка уходить с такого удобного места не захотела и вцепилась в камзол, выпустив когти. — Ай, — острые когти добрались до кожи и весьма чувствительно оцарапали ее. — Отцепись, животное, — мне, наконец, удалось снять Грушу с плеч и опустить ее на пол. Кошка пыхтела, как закипающий чайник, раздувшись при этом как шар, став в два раза больше за счет вздыбившегося пуха. В тот момент, когда она оказалась на полу, Груша громко мявкнула и, повернувшись ко мне пушистой задницей, задрала хвост и побежала к двери. — Ну вот, обиделась, теперь задабривать придется, сметанкой свежей, а то, зараза такая, спать не даст, будет всю ночь по мне скакать, — мы с Ушаковым проводили кошку взглядами, при этом во взгляде начальника Тайной канцелярии читалось отношение к ней, написанное большими буквами, которые все были нецензурными. — Андрей Иванович, а может, вы мне поведаете, почему я почти со всеми посетителями встречаюсь в своей спальне?
