— Если только утром, — размышляла она про себя, — но тогда придется просить няню приехать к ней в пять утра.
Старший менеджер, молодой человек тридцати трех лет, среднего роста, имел для своего возраста юношеское лицо. У него были светло-русые волосы, он всегда был гладко выбрит, подтянут и безукоризненно выглядел. На нем была рубашка кремового цвета, бордовый галстук и черные брюки. До блеска отполированные черные туфли отражали свет, падающий от ламп расположенных на потолке. Видя озабоченное лицо девушки администратора, он спросил, — Какие-то проблемы?
— Нет, все нормально, — ответила Мария, — я справлюсь. Она решила попросить вымыть пол в магазине и частной клинике мамину подругу. Та была немного моложе покойной матери и очень энергична и уже два раза выручала ее, когда болел малыш, а Мария отдавала ей оплату за эти дни. Как только старший менеджер вышел, она набрала ее номер. Старушка с легкостью согласилась.
Мария находилась за своей стойкой и складывала счета, когда к ним в агентство вошел посетитель. Он двигался почти бесшумно, но она все же его слышала, однако не сразу оторвала свой взгляд от бумаг и посмотрела на него тогда, когда он находился уже возле стойки.
— Добрый вечер, — сказала она, улыбнувшись клиенту. Чем мы можем Вам помочь?
Стоявший перед ней мужчина был ростом 182 см, слегка вьющиеся черные волосы, большие карие глаза, длинные черные ресницы. На вид ему было где-то 35–37 лет. В ответ на вопрос девушки администратора он мило улыбнулся. Она же продолжала рассматривать посетителя. На нем были светлые кремовые брюки и такого же цвета пиджак, белая рубашка без галстука. Золотые часы и перстень. Она ждала. Он молчал. Либо хотел, чтобы к нему присмотрелись, либо сам разглядывал девушку. Наконец, он молвил, — Мне бы увидеть Вашего начальника.
Она нажала на кнопку, раздалась очень нежная мелодичная музыка. Дверь служебного входа отворилась, и из нее показался старший менеджер.
— Господин хочет видеть руководителя, — сказала она ему.
Тот кивнул головой, поприветствовал посетителя и пригласил его проследовать за ним. Через десять минут старший менеджер снова появился в фойе.
— Мария, Вы можете идти домой, — сказал он девушке и сам встал за стойку администратора.
Она была счастлива, не потому что успевает на две другие свои работы, нет. Она не стала звонить подруге матери, тете Лизе, и останавливать ее. Наверняка, — подумала Мария, — что беспокойная старушка уже в пути. Ее радовало другое, у нее появилось дополнительное время, которое она сможет провести со своим ребенком. Мария очень любила свое дитя. Она была хорошей матерью и старалась, чтобы ее ребенку жилось лучше, чем ей. Он был ее утешением, она черпала в нем силы. В минуты грусти, усталости, когда хотелось не то что плакать, а рыдать, она прижимала свое дитя к сердцу, склонялась к нему, вдыхала запах его волос, его тела и потихоньку успокаивалась. Это ведь ее кровинушка, ее частичка. Если бы не он, она была бы одна. Ей тяжелее было бы перенести смерть матери и как-то жить дальше. Но в спальне на кровати сидел маленький комочек, который шумел погремушками и издавал звуки типа — АА. Она всегда думала о нем, каждую секунду находясь на работе. А вечером, заходя в домой, бросала сумки в коридоре и шла к нему. Она протягивала ему свои руки, а он, заметив мать, тут же полз или шел к ней на встречу. Иногда радостно восклицая, иногда со слезами и всхлипами. Она обнимала своего ребенка и со словами, — Ты мое солнышко, ты моя радость, — покрывала его щечки поцелуями. Конечно, она думала об его отце, но надеялась ли?!
