Стемнело.
Наступил ранний зимний вечер.
Улица была залита светом фонарей.
Она подумала, что зимой все словно предназначено для сна. И когда она придет домой, то заберется под теплое одеяло, и будет спать, как медведь, все выходные, всю зиму.
Амелия шла по вечернему городу. Шел снег. Снежинки тихо кружились и не спеша падали ей под ноги. Фонари светили желтоватым рассеянным светом, выхватывая из пространства темноты танец маленьких балерин в кристальных пачках. Танцующие снежинки… — маленькие белые балеринки…
Она мечтала стать балериной. Мечтала кружиться и танцевать на сцене в белоснежной пачке и пуантах. Несколько месяцев она училась балету, но потом не стало такой возможности. Ее детская мечта так и осталась мечтой…
Она плакала тогда. Плакала потом, каждый раз, когда смотрела, как танцуют на сцене женщины — снежинки в белых пачках. Наверное, так со слезами из нее выходила ее боль. Боль от несбывшейся детской мечты. Даже сейчас, когда она уже выросла, от этих воспоминаний ей становится грустно. Она так хотела танцевать…
Как-то случайно Амелия оказалась возле здания старого театра. Она подошла к двери и толкнула ее.
Глупо, — мелькнула у нее мысль, ведь дверь закрыта.
Но дверь с тихим скрипом отворилась.
Я только на пару минут зайду, — сказала она сама себе, словно оправдываясь. Вошла в просторное фойе, прошла через него по лестнице, ведущей в зрительный зал.
Было тихо, приглушенный свет лился непонятно откуда. Какое-то необычное ощущение торжественности и таинственности витало в этой тишине.
Она зашла в зал. Никого. Внимание приковывала сцена, прикрытая тяжелым занавесом.
Амелия шла по центральному проходу. Не дойдя нескольких рядов до сцены, она опустилась в кресло, словно притянутая к нему каким-то невидимым магнитом.
Кресло приняло ее в свои объятья, подставив большие подлокотники под ее руки.
Тепло, — подумала она и расстегнула пальто. На этой сцене могла бы танцевать и я… Ее глаза затянула пелена грусти.
Занавес колыхнулся и, разделившись на две части, тихо пополз в противоположные стороны. Амелия с изумлением смотрела на сцену. Декорации казались словно живыми.
— Как же мастерски поработал над ними художник, — мелькнула у нее мысль.
Дорога, уходящая вдаль, словно манила за собой. Деревья, дома вдали. Казалось, все ждет только ее.
Она встала с кресла и пошла к сцене.
Вот лестница, разделяющая два мира — мир волшебства, происходящего здесь на сцене жизни и мир тех, кто только наблюдает со стороны. Смотрит, иногда лишь пытаясь соприкоснуться, почувствовать мгновения настоящего.
