Несмотря на то, что он намеренно старался отгораживать себя от мировых проблем и глобальных бедствий, периодически чувство отчуждения и добровольной сепарации заставляло его окунуться в еще более невероятный, чем выдуманные, мир реальности. Тогда он целыми днями смотрел новостные каналы, или закупал кипу газет, или часами читал новостную ленту. Последним он и занялся в этот раз. Он читал о политических распрях, массовых убийствах и глобальном потеплении. О нескончаемой, заранее проигранной борьбе с коррупцией, новых смертельных вирусах и угрозе терроризма, исходящей со всех сторон, кроме их собственной. Все во всем друг друга винили, и никто ни за что не нес ответственность. Лишь иногда попадались заголовки гласящие о триумфальных возвращениях давно забытых артистов; прорывах в области медицины, еще немного приближающих нас к бессмертию; о спасенных жизнях и о спортивных победах. Но подобные новости были лишь крошечной каплей в огромном океане событий, омывающем планету. Казалось, что мир погружен в беспросветный хаос из ненависти, жестокости и обмана. Даррен отчаянно напомнил себе, что верить всему, что говорится в новостях, нельзя. Тут даже делить на два не поможет, разве что на десять. Даррен задумался над тем, какие новости читают люди в их газете, вернее журнале (ему все время приходилось себе напоминать). Когда он только начинал там работать, всегда старался целиком прочитать каждый выпуск. Ему казалось, что таким образом он проявляет уважение к коллегам и их непростому труду. В то время он и свою колонку перечитывал. Отчасти, но лишь отчасти, из тщеславия, а в основном все же, чтобы убедиться, что она действительно на месте, и узнать свои слова на бумаге, такой настоящей и материальной. Но чем больше он тратил интерес к миру за пределами его сознания, тем меньше его волновала и собственная работа, и уж тем более чужая. В итоге, чтение «Nova vita» он окончательно прекратил. Теперь же ему стало интересно вспомнить, чем занимаются у них в издании. Кроме того, на него нахлынула ностальгия. Только вот часы показывали два часа ночи. Вряд ли он сейчас найдет работающую торговую точку, продающую печатные издания. Все приличные магазины уже давно закрыты, а читать интернет-версию не хотелось — в ней нет той настоящести, что есть в печатном экземпляре. Придется ждать до завтра. Можно даже зайти в издательство, заглянуть в архив, а заодно переговорить с Мэттом. Он, наверное, с ума сойдет от радости и начнет отпускать глупые шуточки о том, что вот, мол, снизошел царь-батюшка. Но воспоминания о начале их общего пути сделали Даррена великодушным и даже немного сентиментальным, и мысли о чувстве юмора главного редактора — весьма сомнительным на его вкус — не вызвали в нем привычного раздражения.
