Она вышла замуж также и за готовую сжить её со света Раису, молодую коренастую пышущую здоровьем золовку. Как странно, она старше Сони всего на три года, а кажется, что на все тридцать три: въедливая, постоянно ворчащая, как старая бабка, недовольная своими, чужими, погодой и всей неустроенной жизнью.
Соня вышла замуж и за мужа золовки Владимира, вечно пристающего с пьяными откровениями, а ещё за их злобных и вечно подстраивающих ей всякие каверзы хулиганистых детей… В этом браке она совсем потеряла себя, остро чувствуя, что постоянно вынуждена подчиняться чужой воле.
Последний их приезд и вовсе закончился для Сони катастрофой. Всю неделю пребывания гостей в доме Фёдор придирался к жене, выказывая недовольство её недостаточно почтительным и подобострастным отношением к близким ему людям. Изнемогающая от плохого самочувствия Соня, которая с раннего утра до позднего вечера стояла у плиты, чтобы накормить прожорливую компанию, практически не выходившую из-за стола, лишь молчала и с нетерпением ожидала отъезда дорогих гостей. Наконец этот долгожданный день наступил.
После обильного утреннего застолья гости засобирались в дорогу, и муж вознамерился развезти их по домам, благо, что жили они в этом же городке, но в разных его концах. Гости остались бы в этом роскошном доме навечно, если бы Фёдор разрешил, и навели бы здесь свои драконовские порядки. Но он, почему-то, был против этого и уверял Раису, что лучше жить раздельно, чтобы особо не надоедать друг другу.
Феденьки это не касалось, так как тот сам упорно отказывался переезжать к отцу. Слишком любил мать и не желал расставаться с ней ни на минуту. Фёдор, как обычно, считал себя кругом виноватым: и в том, что не желает жить с сестрой, и в том, что не может сделать единственного сына счастливым. Он просто сочился этим чувством вины и не находил себе покоя ни днём ни ночью.
Всю сумасшедшую неделю, пока они гостили, Соня чувствовала лёгкое недомогание с приступами тошноты и головокружениями, но объясняла их себе уже хорошим сроком беременности, о которой никому не хотела говорить, чтобы не сглазить. Благо живот, особенно в свободной одежде, совсем незаметен, а потому и не привлекает ничьего внимания. Несмотря на то, что она пыталась изо всех сил скрывать своё болезненное состояние, мучительно выжимая из себя улыбку вежливости и доброжелательности, дотошная Раиса всё же что-то заприметила и только ехидно улыбалась, а перед самым отъездом бросила ей:
