— Моя Ада. Моя Ада, — ворковал ласково Карлуша.
— А как же вы, Адочка Даниловна? — забеспокоилась Тамара. — Вы ведь голодны. Пойдёмте с нами.
— Нет. Я отдохну. Посижу немного и тотчас приду. Смерть как хочется есть.
— Да-да, как скажете, — Тамара бросила на хозяйку странный взгляд. — А я велю всё разогреть и накрыть в столовой, да?
— Иди уже, — нетерпеливо махнула рукой Ада.
Лишь только за Тамарой, уносящей ворона прямо в меховой душегрейке, закрылась дверь, Ада огляделась. Комната выглядела как после погрома: битое стекло и кровавые перья на полу, затоптанный охранниками и собаками ковёр, сброшенные в панике со стола и сорванные вместе с драпировкой со стен распотрошённые атрибуты колдовства. Да-а, зрелище неутешительное… Но главное — мучительная мысль о том, что она не сможет покинуть эту комнату до тех пор, пока не завершится начатый разговор. Неужели это конец?! А может, всё обойдётся?
Не узнаешь, пока не сделаешь шаг навстречу неизвестности. А стоит ли его делать вообще? Не лучше ли поступить по-умному: не отпускать от себя охрану ни днём, ни ночью. Ведь риск благородное дело если только он оправданный… А как же тогда записанная подкоркой сознания и сверлящая мозг жажда бросить вызов коварной судьбе? Разве не стоит хотя бы попробовать изменить ход событий, оттянуть как можно дальше неминуемое расставание с этим прекрасным миром, который не очень-то был щедр к ней?
Говорят, что судьба помогает смелым. Но разве можно назвать смелостью безрассудство? Вот и конец мысленному душещипательному монологу. Вывод налицо: дурь, голая и без прикрас. Дурь, от которой ещё не придумано верное средство. Дурь, от которой не спастись и не скрыться. Потому что дуракам, как известно, законы не писаны. Когда-то давно она совершила роковую ошибку, за которую теперь расплачивается… Может, всё ещё можно исправить? Хотя бы попытаться!
— Выходи, — громко произнесла Ада и сглотнула, пытаясь избавиться от кома в горле. — Я готова к разговору.
Дверь смежной с кабинетом ванной комнаты приоткрылась, выпуская съёжившегося и озирающегося от страха молодого человека.
— Никого?.. Фу-у! Чуть не умер от страху, — произнёс он свистящим шёпотом и осторожно опустился на краешек кресла напротив Ады. — Думал — всё, конец мне пришёл: или собаки на куски разорвут, или ворон заклюёт. Ну и охрана у вас! Того и гляди, Богу душу отдашь.
— Так ты всё это время был в ванной?! — поразилась Ада. — А разве они туда не заходили?
