— Так ты не против?
— Да за обеими руками!
Тут мы завернули во двор высотки, и Андрей коротко просигналил. Пару минут спустя из подъезда вышел Лёня, забрался к нам через боковую дверь с коробом системного блока.
— Деньги взял? — уточнил я.
— Взял, — подтвердил Гуревич. — Поможете с техникой?
Помогли, конечно. Спустили монитор и принтер, а ещё проигрыватель компакт-дисков, эквалайзер, чтобы это ни было, и двухкассетную деку — всё, по словам Лёни сплошь профессионального уровня. Ещё каких-то, как он их назвал, «примочек» взяли и мотки проводов. Ну и несколько коробов чистых аудиокассет напоследок из квартиры вынесли.
— А папа тебе не вломит? — уточнил я на всякий случай.
— Да ему по фиг!
— Скажешь тоже! — фыркнул Андрей. — Роману Марковичу и по фиг? Это ж всё кучу денег стоит!
Лёня запер дверь и поморщился.
— Хорош уже, пацаны, а? Это либо подарки, либо вообще я на свои деньги купил!
Своих денег у Гуревича-младшего быть не могло по определению, если только не намутил Тихон, но акцентировать на этом внимание нам было не с руки. Поволокли кассеты в «буханку».
Контора по продаже аппаратуры занимала полуподвальное помещение на каких-то задворках, чуть ли не в санитарной зоне металлургического комбината, и мы с Андреем крайне напряглись, когда Лёня попросил остановиться у обшарпанного здания послевоенной постройки.
— Не нахлобучат нас тут? — прямо озвучил я свои опасения.
— Не, через папу договаривался, — уверил меня Лёня, но этим своим заявлением нисколько не успокоил.
Волновались напрасно. И товар оказался в наличии, и валюту приняли без каких-либо придирок. Не стали даже ворчать, когда я настоял на том, чтобы Лёня распечатал не одну или две, а все коробки с деками. Парочку мы даже погоняли, подключив к местной аппаратуре.
— Может, ещё возьмём партию, но позже, — предупредил Гуревич молодых людей лет двадцати пяти, когда мы погрузили деки в «буханку».
— Заранее звони, — попросил один из продавцов. — Не факт, что в наличии будут. Всё течёт, всё меняется.
Когда подъехали к хозблоку, увидели уныло слонявшегося перед вагончиком Саню-Татарина с картонкой-объявлением на груди. Его приятель прохаживался по тротуару на другой стороне дороги.
Андрей остановился у бытовки, я выбрался из кабины и спросил:
— Ну как?
— Глухо, — ответил паренёк.
— Всё будет, — уверенно заявил присоединившийся ко мне Андрей Фролов.
Мы зашли в вагончик и, надо сказать, Дима Воробьёв энтузиазмом тоже отнюдь не светился.
