Галка Буслаева, возвышаясь над старушками, давала «поисковцам» последние указания. В «коммунистические времена» она обязательно разразилась бы речью, но сейчас все пущено на самотек!
Накрапывал дождь — погода к вечеру испортилась. Парни хорошо знали свое «могильное» дело — медленно на веревках опустить в яму гроб, обшитый красным полотном, легкий, словно пустой: высохшие кости — не тяжкий груз.
Галке сегодня нездоровилось, на лбу выступила испарина — с утра напичкала организм таблетками. Вчера много выпили с сожителем. Он мужичок — ничего себе, крепенький, хоть и в возрасте и дышит ей в пуп! Люто ревнует ее ко всякой мужской особи! А у самого-то — жена в Крыму и двое детей! Вчера он у нее дома перебрал! Услышав в телефонной трубке мужской голос, запустил аппаратом в стену, лишив Буслаеву связи. Она, правда, тоже не растерялась — засветила ему под глаз такой «фонарь», что еще неделю будет экономить электроэнергию!
Когда гроб опустили, одна из старушек вдруг упала на сырую глину и запричитала:
— Ой! Ой! Загубили душу невинную!
Старушки взяли под локти убивавшуюся, а кто-то пояснил:
— Любила она его, сердечная. Ей в сорок первом всего пятнадцать годков было!
А другой голос прокомментировал по-своему:
— Да, из ума уже выжила Евдокия!
— Что с тобой, Галя? — спрашивает «могильщик» в грязной серой ветровке. — Ты вся дрожишь!
— Заболеваю… — улыбается она в ответ бледными губами.
Дождь все усиливался. «А зонт мой остался у Татьяны!» — вспомнил Юра, прячась в телефонной будке. Он снял трубку — сколько можно оттягивать? Соболев опять почувствовал страх, набирая знакомый номер. Раньше он его обычно набирал, чтобы сообщить, что задерживается, и слышал на другом конце провода ледяное: «Все сказал? Молодец!» — и короткие гудки.
— Таня? Это я. Здравствуй.
— Привет! — У нее веселое настроение! Сейчас он ее немножко попугает.
— Я на один день вырвался в город… — начал он робко «пугать».
— Поздравляю! — Таня не к месту расхохоталась — очевидно, ее кто-то рассмешил.
Он вспомнил, что десять лет назад точно в такой же ситуации и, возможно, в этот же день он позвонил ей на работу, в конструкторское бюро. «Где ты?!» — закричала она в трубку. «Дома!» — «Никуда не уходи! Я сейчас отпрошусь!» И примчалась на такси!
— Мне мама утром сказала… — начал он снова.
— Юра, говори быстрей — у меня гости! — Нетерпеливость Татьяны вывела его из себя, и он выпалил:
— Если эти гости тебе дороже, чем дочь, можешь повесить трубку! У тебя это виртуозно получается! — Он был вне себя от гнева и ревности, потому что уже ясно слышал мужской голос в своей бывшей квартире.
