(он уже с Дивничем)
Христианство — да! Как и мужчина каждый,
Дорожу я убеждением, достигнутым однажды.
Но когда-нибудь я в ложности его уверься, —
Только, только христианству я бы отдал сердце!
Нет светлей учения от мира римо-греческого
До вершины гения германского.
Я пошёл тропой бы Сына Человеческого!
Я бы выпил чашу сада Гефсиманского!
Я в виду имею, безусловно,
Христианство не в догматике церковной…
Проходят.
МОСТОВЩИКОВ
Вот король Норвегии — тот душка,
От безделья бродит улицами Осло,
С подданным в пивнушке выпьет пива кружку,
Иностранца поучёней зазывает в гости.
Не взмутит недобрым словом гнева
Любознательной своей природы дар,
А его супруга королева,
Взяв кухарку, ходит на базар.
ВОРОТЫНЦЕВ
(Печкурову)
Мы до судорог цепляемся за жизнь, на этом ловят нас.
Мы — любой, любой ценою жить желаем.
Мы идём на все позорные условия
И — спасаем. Не себя уже. Спасаем — негодяя.
Но — непобедим, неуязвим
Тот, кто жизнью собственной уже не дорожит.
Есть такие. Стань таким! —
И не ты — твой следователь задрожит!
ЕЛЕШЕВ
(Холуденеву)
Яркость чувств и росплески ума —
Всё для них! Для них мой каждый шаг!
Архитектор, строил я дома,
В обществе блистал я, весельчак, —
Всё для них!..
ХОЛУДЕНЕВ
Я слушать не могу без жёлчи!
Чёрт волок меня над книгами всю молодость прогнить!
Я сейчас готов с тоскою волчьей
Серенаду женщинам провыть!
Фьяченте по-итальянски мурлыкает страстную песенку.
А теперь дадут мне десять лет…
Мне тянуть их в заполярном мраке, вдалеке…
Собачёнкой я готов бежать вослед
Ножке женской, отпечатанной в песке.
Холуденев уронил голову. Рубин уже теребит Кулыбышева.
РУБИН
Сам я, сам я знал богатые колхозы,
У колхозников — коровы, овцы, свиньи, козы…
Из глубины сцены быстро идут и мимо котла выходят вперёд Прянчиков и сопровождающий его 1-й надзиратель в грязно-белом халате поверх формы. Зритель не сразу может понять, что неестественно в чрезвычайно элегантном костюме и в движениях Прянчикова: все до единой пуговицы на его костюме и прочей одежде обрезаны, и одежда кое-как скреплена верёвочками. Прянчиков в движениях быстр, но стеснён — не обронить бы чего.
ПРЯНЧИКОВ
(на ходу)
Почему к военным ли, к гражданским
Обращение одно у вас — «давай! давай!» —
А? Товарищ?
1-Й НАДЗИРАТЕЛЬ
Волк тебе товарищ в лесе Брянском.
Барахло в прожарку скидавай!
ПРЯНЧИКОВ
(снимая левой рукой мягкую шляпу, из-под которой рассыпаются богатые каштановые волосы, правую руку вытягивает на мгновение вверх вперёд)
Хайль Гитлер, господа!
(Правою рукою — «рот фронт».)
