С училища, каким тебя я помню, — возмужал.
А что бы, Виктор, в сельсовете Годуновском,
Владимирским своим ты б рассказал,
Как это вот мы шли за Рокоссовским
И кушали с зеркал? —
Ведь не поверили б?
ЯЧМЕННИКОВ
Да на селе у нас-то
И говорить об этом как-то не гораздо.
НЕРЖИН
За что же выпьем, победитель?
Ну, будешь жив, домой вернёшься, мирный житель,
Оженишься, продолжишь род, — об этом кто! —
Давай-ка что-нибудь особенное трахнем, в новом стиле.
Чего б тебе ещё хотелось, а?
ЯЧМЕННИКОВ
(в раздумьи)
Ещё? Ещё… чтоб как ни то
Колхозы распустили.
НЕРЖИН
Кол-хозы распустить?! Ну, вырос ты не прост!
Но тост есть тост.
Подымем по законам пьянства!
Пьют.
А что ты думаешь? Однажды написал и Маркс,
Что, может быть, не ворошить богатого крестьянства?
Был коммунизм для них — земля незнаемая, Марс.
Колхозы распустить!.. Всё басни, Виктор, всё лекарства.
Болтают, чтоб не так обидно лезть под танк железный.
ЯЧМЕННИКОВ
Я тоже так смотрю. Не нам, но — государству
Колхозы очень уж полезны.
Без них бы с нас им ни зернятка не собрать.
Без них ни на шаг.
НЕРЖИН
Что, старый замок? Слышал тост? Знай наших!..
Теперь вот этого старинного какого-то налью,
В пыли была… и выскажу тебе мечту мою:
Чтоб на Руси что думаешь — сказать бы можно было вслух.
Нескоро, а?
ЯЧМЕННИКОВ
Пожалуй что нескоро.
НЕРЖИН
А вдруг?
Чокаются, пьют.
А, выпей ты какого хочешь за майора,
Я слишком выпил и без этих двух.
Да угощайся! Хоть бери в карман!
(Суёт ему.)
Ячменников отклоняет.
ЯЧМЕННИКОВ
Товарищ капитан!
Машины полные!
НЕРЖИН
Да, чёрт, забыл. Из голодающей губернии.
До смерти этой жадности не вытравить, наверное.
Ну что же, друг, покатим дальше по Европе.
Вперёд поставь не газик мой — «Блитц-Опель».
Со мною — девушка поедет… Что? Что смотришь так?
ЯЧМЕННИКОВ
Как я смотрю? Я не смотрю никак.
НЕРЖИН
А думаешь?
ЯЧМЕННИКОВ
А думаю? — в кабине там три места…
НЕРЖИН
А думаешь — комбат затеял под конец?
Нет, милый мой, она — невеста.
Везу её другому под венец.
Ячменников строго выпрямляется, козыряет и, по-военному повернувшись, уходит. Нержин медленно идёт к лестнице, но, услышав шум, поднимается бегом. Внизу быстро входят озабоченные, по-зимнему одетые Ванин, густо опоясанный гранатами и автоматными дисками, Гриднев с автоматом, который он не умеет ни держать, ни повесить, то и дело угрожая застрелить себя или спутников, Парторг, неся без ремня винтовку со штыком. Сзади — Майков в парадном кителе, как был, всё с той же повязкой на голове, одной рукой катит за верёвку станковый пулемёт, в другой несёт саблю. Вся сцена идёт тревожно, при перебегающих прожекторах.
