— Петька меня обокрал, — со злобой сказал Ломский. — Обокрал, гадёныш! Восемь лет в моём доме служил, платил я ему пристойно, кормил его, змея, как в доме прислуживать не смог, я его в больницу на хорошую службу пристроил, и вот так он мне за всё за это отплатил! Да ещё и так всё выставил, будто не он украл, а Прохор! А у Прохора здоровье слабым оказалось, принялся я у него вызнавать, где он краденое спрятал, так с ним от расстройства апоплексический удар [1] случился, язык отнялся, а к вечеру уже и помер...
— Что Бабуров у вас украл и почему вы не заявили о том в губную стражу? — строго спросил Шаболдин.
— Бумаги он украл, записи, за которые Антон Ефимович платил мне, — лицо Ломского скривилось в недоброй усмешке. — Потому и не заявил, как же вашим такое заявишь?
— Антон Ефимович Малецкий, надо полагать? — вставил вопрос Елисеев.
— Знаете, значит, — лицо доктора снова дёрнулось. — Он самый, да.
— Борис Григорьевич, дозвольте на минуточку! — в допросную заглянул один из помощников Шаболдина. Пристав вышел, через минуту вернулся.
— Бумаги с записями, выставляющими многих лиц в невыгодном для них свете, найдены и изъяты в вашем доме при обыске, — сказал он Ломскому. — Вы убили Бабурова и вернули их, так ведь?
— Не убивал! — Ломский сорвался на крик. — Не убивал я! И бумаги Петька у меня выкрал не все, а лишь самые важные! Всё, что ваши у меня изъяли, по сравнению с теми бумагами — тьфу!
На крики Ломского в допросную ввалился здоровенный урядник. Подняв внушительного вида кулак, вопросительно посмотрел на Шаболдина.
— Пока не надо, Фомин, — Шаболдин дождался, пока Ломский оглянется. — А вам, Ломский, кричать не следует, иначе придётся уряднику Фомину вас успокоить.
— Д-да, я понял, — моментально сник Ломский. — Но не убивал я Петьку, правда, не убивал.
— При каких обстоятельствах произошла кража? — Борис Григорьевич продолжил допрос.
— Петька ко мне в дом часто приходил, когда в больнице служил, — Ломский явно не горел желанием поближе познакомиться с Фоминым и потому несколько поутих. — И по больничным делам, и с половиной прислуги моей приятельствовал. В тот день у Егора Смирягина, истопника, именины были, я и позволил ему в моём доме это отметить, работник уж больно исправный. Сам я в больнице был, супруга моя тоже. А наутро обнаружил, что бумаг нету. Стал искать, да несколько листов и нашёл, в каморке Прохора спрятанных среди вещей его.
— Как потом узнали, что украл Бабуров?
