Домой я успел как раз к обеду. Посидеть за столом со всей семьёй, за исключением одного лишь Митьки — что может принести больше душевного спокойствия? Разве только сознание того, что дело моё хоть и на чуть-чуть, но двинулось. Да, вопросов пока что больше, чем ответов, но хотя бы приблизительно понятно, в какую сторону копать. А там, глядишь, и ответы пойдут.
Послеобеденный отдых был прерван явлением бравого губного стражника, доставившего пакет от старшего губного пристава Елисеева со списками допросных листов Бабурова и Лизунова. Оперативно, ничего не скажешь... Стражнику я дал полтинник, а затем проводил его на кухню, где велел поднести служителю закона чарку да солёный огурчик и хлеб с ветчиною на закуску. А когда он выпил за здоровье царя нашего государя Феодора Васильевича, дал ещё и записку для Елисеева, в которой написал, что неплохо было бы встретиться у него в управе.
Следующие полторы седмицы мне пришлось провести, старательно изображая из себя Фигаро, который, как известно, здесь, и он же ещё и там. Здесь эти французские комедии тоже известны, так что, если мне придётся сетовать на свою замотанность, меня поймут. Беда в том, что жаловаться никакого смысла нет — сам же всё на себя и взвалил.
Списки с допросных листов Бабурова и Лизунова оставили не самое приятное впечатление. Как-то очень уж стройно и убедительно оба показывали даже не то, чтобы полную непричастность к делишкам Малецкого, но и абсолютное незнание того, зачем ещё, кроме покупки сладостей он в лавку ходил. Настолько в их показаниях всё было гладко и чисто, что недоверие в ходе чтения росло как на дрожжах. Уж то, что они явно договорились заранее, что и как скажут, видно было невооружённым глазом, да и репетировали, наверняка, не раз и не два. Судя по записям, Елисеев и сам это понимал, потому и пытался сбить их с толку, задавая одни и те же вопросы каждый раз по-новому, но удача оказалась не на его стороне. Впрочем, а что было проку Малецкому с Бабурова и Елисеева? Даже если они и знали, зачем он ходит в лавку? Я и так, и этак пытался представить, чем приказчики могли бы Малецкому быть полезными, но так ничего и не придумал, кроме умения вовремя отключать присущую этой породе людей наблюдательность. Что ж, мне же хуже — то, что я такой пользы не углядел, вовсе не значило, что её не было. Должна была быть, просто-таки обязана!..
Очередной сеанс общения с губным сыском я начал с Шаболдина. Во-первых, Елоховская губная управа ближе к дому, во-вторых, что сама Головинская больница, что дом доктора Ломского как раз и находятся на земле, где за соблюдение порядка та самая Елоховская управа и отвечает.
