От Замоскворецкой губной управы до дома неблизко, однако я решил пойти пешком. Ну или хотя бы попробовать, а если станет невмоготу, поймать извозчика. Что же, я имел все основания поздравить себя — дело сдвинулось с мёртвой точки. Пусть и ненамного, но сдвинулось. Верить в случайность этаких совпадений жизнь меня отучила, и потому связь Бабурова с Малецким можно было считать если и не установленной точно, то вполне вероятной. А если учесть, что выданная Ломским бумага позволила сообщникам Малецкого остаться на свободе, то московскому купечеству, наверняка обрадованному поимкой и смертью шантажиста, расслабляться не стоит. Наверняка какой-то компромат на руках у тех сообщников остался... И раз уж кто-то из них Малецкого и сдал, то лишь затем, чтобы заняться шантажом самостоятельно и все доходы с этого забирать себе.
Вот только почему губные не сказали Малецкому, что его сдали свои же? Вряд ли он после такого их покрывал бы, не дурак же, в конце концов... Эх, не догадался я Елисеева о том спросить! Хотя на самом-то деле сдать Малецкого мог и тот же Бермуцев, чтобы не платить шантажисту. Почему-то об этом Елисеев или не подумал, или мне не сказал... Нет, надо с Фёдором Павловичем ещё побеседовать, да не в кофейне, а у него в управе. И дело розыскное по Малецкому посмотреть. И с доктором Ломским что-то делать тоже надо...
— Я, Алёша, в Головинскую больницу вернуться решила, — вывалила на меня Лида, едва я переступил порог её дома. — Жить на что-то надо, да и без дела сидеть я не привыкла. Уж прости меня, нам с тобой теперь реже видеться придётся...
— Нам с тобой, Лида, скоро вообще не придётся видеться, — что ж, и у меня есть плохие для нас новости. — Меня осенью женят. Но до того я про Петра всё выясню, как и обещал.
— Может, оно и к лучшему? — Лида засопела, сдерживая слёзы. — Ты с женою жить будешь, я как на могилке Петиной помолюсь, тоже замуж выйти смогу... Ребёночка рожу наконец, а то не баба, не девка, а пустоцвет какой-то...
Ох-х, и за что мне это наказание? Впрочем, когда я начал Лиду раздевать, она плакала, но не сопротивлялась.
— Лида, — спросил я, когда мы устроили себе перерыв на чай, — а вот если человеку бумага от врача потребуется, что он болен чем-то, что мешает ему выполнять какую-то работу, как её получить?
— Алёша, ты же сам такую бумагу в Усть-Невском получал, неужто не помнишь?
— Так я же в военном госпитале получал, а тебя про обычную больницу спрашиваю.
