Тайнхем, декабрь 1943 года
Когда они вернулись с побережья, Фредди пошел налить себе выпить, а Вероника поднялась наверх: она хотела принять ванну и выбрать платье для ужина. Ее чувства по отношению к Фредди были настолько противоречивыми, что она не знала, как себя вести. Впервые за многие месяцы они с Берти будут ужинать не в одиночестве, к ним присоединится Фредди. И прервется безмолвная пантомима их семейной жизни, когда Вероника сидела за столом, со страхом ожидая от мужа словесных оскорблений или ударов, нанесенных под воздействием алкоголя. Она молила бога, чтобы присутствие Фредди заставило Берти контролировать себя. Хотя бы для виду. Но, с другой стороны, из-за Фредди она чувствовала себя еще более подавленной, чем последние несколько недель, поскольку ее запланированный побег сорвался. Вероника давно должна была ехать в поезде, на полпути к новой жизни. Какой бы эта жизнь ни оказалась и где бы ни началась.
Вероника вытащила из кармана ключ от своей комнаты. Придерживаясь традиций, Берти настоял, чтобы у них были раздельные спальни. Размеры дома позволяли, и Вероника не стала возражать. За минувшие годы ей частенько приходилось запираться на ключ, чтобы предотвратить ночные визиты пьяного супруга. Однако сейчас дверь оказалась не заперта. Возможно, после дневных метаний Анна забыла закрыть ее своим ключом. Или забыть могла сама Вероника. Кто из них уходил последней? Она не смогла припомнить.
Вероника вошла в спальню и замерла. Что-то было не так, но точную причину своего беспокойства она определить не сумела. Она медленно оглядела помещение: вроде все на своих местах. Вероника заперла за собой дверь и, скинув обувь, прошла в ванную и открыла краны. Потом насыпала ароматическую соль и размешала ее ступней в горячей воде, сидя на краю ванны с ножками в виде львиных лап. Как только вода в ванне, согласно правилам военного времени, поднялась до уровня четырнадцати сантиметров, Вероника скинула одежду и опустилась в обжигающую воду.
Она пролежала в ванне всего несколько минут, когда услышала, как кто-то поворачивает ручку двери спальни. Вероника затаила дыхание. Ручку слегка подергали. Вероника села и вслушалась. Сердце у нее стучало. Дверь была заперта, но Берти это не всегда останавливало. Уже несколько недель он не пытался получить доступ в постель Вероники, но его предыдущие атаки раз от раза становились все более яростными и ожесточенными. И едва она успевала возрадоваться, что он оставил свои непоследовательные остервенелые домогательства, как все опять начиналось сначала. Она жила на грани срыва, балансируя на краю пропасти безумия.
