...Мы вышли на террасу в сад, расположенный на горе с крытыми дорожками, переходящими чуть ли не в лесные тропинки (лес окружал усадьбу), прошлись по саду и вышли в поле, где издали увидели возвращавшихся с прогулки А. А. и Л. Д. Помню, что образ их мне рельефно запечатлелся: в солнечном дне, среди цветов, Л. Д. в широком стройном розовом платье-капоте, особенно ей шедшем, и с большим зонтиком в руках, молодая, розовая, сильная, с волосами, отливающими в золото, и с рукой, поднятой к глазам (старающаяся, очевидно, нас разглядеть), напомнила мне Флору, или розовую Атмосферу, - что-то было в ее облике от строчек А. А. "Зацветающий сон" и "Золотистые пряди на лбу"... и от стихотворения "Вечереющий сумрак, поверь". А. А., шедший рядом с ней, высокий, статный, широкоплечий, загорелый, кажется, без шапки, поздоровевший в деревне, в сапогах, в хорошо сшитой просторной русской белой рубашке, расшитой руками матери (узор, кажется, белые лебеди по красной кайме), напоминал того сказочного царевича, о котором вещали сказки. "Царевич с Царевной", - вот что срывалось невольно с души. Эта солнечная пара среди цветов полевых так запомнилась мне.
...В А. А. чувствовалась здесь опять-таки (как не раз мною чувствовалось при разных обстоятельствах) не романтичность, а связанность с Землей, с пенатами здешних мест. Сразу было видно, что в этом поле, саду, лесе он рос и что природный пейзаж - лишь продолжение его комнат, что шахматовские поля и закаты - вот подлинные стены его рабочего кабинета, а великолепные кусты никогда мною не виданного ярко-пунцового шиповника с золотой сердцевиной, на фоне которого теперь вырисовывалась молодая и крепкая эта пара, - вот подлинная стилистическая рама его благоухающих строчек - в розово-золотой воздух душевной атмосферы, мною подслушанной еще в Москве, теперь врывались пряные запахи шахматовских цветов и лучи июльского теплого солнышка, "запевая, сгорая, взошла на крыльцо", это написанное им тут, казалось мне, всегда тут всходит...
...Я смотрел за окно над деревьями скатывающегося вниз под угол сада, на горизонт уже нежно-голубого неба с чуть золотистыми пепельными облаками, - там вспыхивали зарницы в "Золотистых перьях тучек танец нежных вечерниц". Словом, первый день нашего шахматовского пребывания прошел так, как если бы это было чтение "Стихотворения о Прекрасной Даме", а вся вереница дней в Шахматове была циклом Блоковских стихотворений".
