— Игрушечных в ларьке. А настоящих в Англии где-то.
— А где это?
— Ларек — вон. А Англия дальше.
— Так куда же мне все-таки идти?
— Спроси у мамы.
— Чего ты хотела, дамочка?
— Я только хотела спросить. Где тут конкурс королев?
— У нас отдельно. Есть «Королева» за тридцать пять и «Конкурс красоты», набор. Но сейчас его нету.
— Простите, но я хотела узнать про другое. Вы говорите о предметах, да? А мне нужно — явление.
— Как?
— Ну, конкурс красоты как явление. О нем в газетах писали.
— Не знаю я об этом, дама. У нас — товар.
— Может быть, вы знаете, где Англия?
— Я знаю, что уже десять часов.
— Да?
— И тебе не в Англию пора, а спать.
— Не подскажете, как отыскать агентство?
— Справочное?
— Модельное.
— Не знаю. Я не справочное агентство.
Вечер, дождь и толпа! Дождь подхватывал вечер, удваивал количество огней, да что там удваивал — каждая капелька блистала отдельно, каждая кепка и каждый зонт! Свет сделался жидким, тек ручьями из автомобильных фар, тяжелыми искрами сыпался с крыш. Немного света было смыто на асфальт с каждой лампы, витрины, вывески. Вывески были такие: «Желдорпресс», еще: «…ский вокеал», еще: «Зал ожидания»… Ноги топтали пролитые, растаявшие буквы. Однако обходили — жалея — те, что, упав в лужи, сохранились в целости. Лишь иногда эти буквы разбивались вдребезги колесом сумки-каталки.
Потом эта сумка, припадая на одно колесо, неловко спускалась по лестнице… И в какой-то момент пропадала, ее закрывали зонты, блестящие, как маслята. Только маслята сырые под шляпками, а земляки под зонтами были сухие и направлялись домой. Их ждала крыша, постель — что за беда им промокнуть? Вот Мишате, которой мокнуть было нельзя, ибо высохнуть негде, действительно требовался зонт. Но именно у Мишаты зонт отсутствовал.
Толпа все так же двигалась мимо, земляков было много-много, и казалось, что все это один земляк-человек, бесконечно размножившийся.
Мишата встряхнула головой, потянулась, топнула. Набрала в ладонь немножко дождя и размазала по лицу. Подняла свой ранец и нырнула в лямки.
Поздним вечером, когда день уже далеко, время словно прекращает свое движение. В эти особые часы тоска покидает сердце, неудачи перестают огорчать, решения выдумываются с легкостью. Остается, пользуясь приливом чудодейственной силы вечера, успеть найти ужин, очаг, постель.
— На сегодня хватит, — твердо решила Мишата. — Запрещаю себе думать обо всем, кроме ночлега! Он там, куда движутся люди. Значит, мне за ними.
