Расстроенный Гюстав Эйфель тем временем все еще боролся с неподатливыми лифтами. В воскресенье 26 мая шестеренчатый железнодорожный лифт Ру на восточном участке наконец-то начал работать в штатном режиме. Эйфель был так взбешен задержкой открытия, что подал на фирму в суд за то, что она пропустила крайний срок 15 февраля. Ру издавал ужасный шум, поднимаясь и спускаясь, но для тех, кто не хотел подниматься по 347 ступенькам на первый этаж, это была цивилизованная, современная альтернатива. Гидравлические механизмы лифта были смазаны смесью свиного или бычьего жира, смешанного с коноплей.
Отношения Эйфеля и Отиса оставались крайне напряженными. Утром в среду 29 мая, через три дня после того, как лифты Ру были полностью запущены в эксплуатацию (и целых две недели после того, как башня наконец открылась для публики), мистер Браун из лифтовой компании Отис прибыл в башню. Он снова проделал весь путь из Нью-Йорка, на этот раз для того, чтобы присутствовать, когда его фирма продемонстрировала комитету ярмарки и Густаву Эйфелю раз и навсегда, что лифты его компании полностью безопасны, поскольку только тогда Отис сможет, наконец, запустить свои машины в запоздалое обслуживание. Парижский корреспондент лондонской газеты «Таймс» Анри де Бловиц услышал слухи об испытательном запуске и поспешил найти рабочих, заполняющих отсеки двухэтажного лифта Отис тремя тысячами килограммов свинца, чтобы имитировать полную загрузку людей. Затем работники Отис закрепили лифты обычными толстыми тросами, полностью удалив обычные подвесные стальные тросы.
«Что нужно было сделать, – объяснил репортер, – так это перерезать канаты и позволить лифту упасть, чтобы убедиться, что если стальные тросы оборвутся, тормоз будет работать должным образом и поддерживать лифт».
На важнейшем судебном процессе присутствовали тридцать человек, и на каждом лице было ясно написано беспокойство.
Через пару часов два плотника, вооруженных большими топорами, поднялись к лифту и были готовы перерезать канатные кабели по сигналу, который должен был дать мистер Браун.
Как все присутствующие понимали, если лифт Отис рухнет на землю, он будет разрушен, и у орд посетителей ярмарки не будет возможности (в обозримом будущем) добраться до второй платформы – кроме как пешком. Это, в свою очередь, значительно уменьшило бы число посетителей, которые поднялись бы на последнем лифте наверх. Финансовые последствия для Эйфеля будут серьезными. Удар по репутации французов и американцев был бы также серьезным. И враги республики, несомненно, закричали бы, если бы башня, символизирующая все современное, не предлагала легких способов достичь ее вершины. Когда наступил момент истины, Эйфель повернулся к мистеру Брауну и спросил: «Вы встревожены?»
