По мере приближения дня открытия Всемирной выставки Париж был охвачен «лихорадкой праздника… Он был перекрашен и заново отделан, и грязь десяти лет была соскоблена со многих огромных зданий из канского камня[16], которые сверкают на этом майском солнце, как будто только что побелены. Букеты трехцветных флагов развешаны вдоль многих улиц… вот признаки грядущей иллюминации. Лица людей уже освещены… Единственное, что удивляло всех зрителей, – это Эйфелева башня. Верхняя часть, легкая и изящная, как будто она выросла там, где ее архитектором была только Природа, строго смотрит на дикие здания внизу, некоторые из них деловые, некоторые фантастические, все они, как и башня, очень современные».
День открытия Всемирной выставки, понедельник 6 мая, выдался прохладным и бледно-голубым. Эйфелева башня возвышалась над головой, ее индустриальное присутствие контрастировало с танцующими фонтанами и Центральным куполом в стиле рококо высотой 60 метров, бронзовым и блестящим бирюзово-голубым, увенчанным десятиметровой статуей женского воплощения Франции. Купола расположенных по бокам дворцов искусств мерцали в дополняющем их сине-зеленом фаянсовом великолепии. Люди прогуливались по цветущим участкам, искусно озелененным десятью тысячами деревьев и кустарников, в том числе тысячами рододендронов, только что расцветших радужным розовым цветом. Красочные знамена развевались на ветру, а дорожки были украшены бронзовыми и мраморными скульптурами.
Здесь, на своей Всемирной выставке, французская республиканская администрация намеревалась после того, как все экспонаты были установлены, представить тщательно продуманное видение прекрасной Франции после восемнадцати лет их правления:
«гуманистическая, филантропическая, открывающая свои объятия всему человечеству… Республика в 1889 году представит миру два лица: одно как просветитель, благодетель и распространитель света и хлеба; другой – как поборник имперской миссии Франции, добивающийся тех же выгод за рубежом посредством раздела Африки и завоевания Индокитая».
Первые посетители ярмарки были рады обнаружить так много экзотических культур в такой удобной близости. Журналисты с трудом могли поверить в фантастические павильоны южноамериканских наций, прежде всего
«дворец Аргентинской Республики… возможно, самое красивое здание на территории… сверкающая масса инкрустированного золота и сверкающих кристаллов, цвет за цветом, как сказочные мечты детства».
