Как бы хорошо все ни звучало в теории, на Эйфелевой башне у Отиса не все шло гладко. По мере того как во второй половине 1888 года происходила структурная перестройка внутренних опор башни, от компании Отис требовалось создание собственных помещений для проектирования лифтов. Более того, вся дополнительная работа вынудила Отиса пересмотреть цену на два лифта до 30 000 долларов, что составляет 30-процентную надбавку. Наконец, Отис сообщил Эйфелю, что из-за постоянных изменений фирма больше не может гарантировать полную эксплуатацию двух лифтов к сроку действия контракта 1 января 1889 года. Однако Отис заверил Эйфеля, что к 1 мая, когда откроется ярмарка, все пройдет гладко.
Эйфеля хватил удар, и в горьком письме, написанном 1 февраля 1889 года, он обвинил Отис в том, что они не сдержали своего слова и поставили его в «тяжелое положение». Он также добавил, почему он должен платить дополнительную плату за лифты, доставленные так поздно, это ставит под угрозу открытие башни вовремя.
Вскоре Эйфель получил пятистраничное письмо с ответом от Чарльза Отиса, в котором он признавал «ужас ситуации». Он начал свое письмо Эйфелю с раскаяния, выразив сожаление по поводу того, что
«вы потеряли всякое доверие к нам. Мы также смущены таким положением вещей, поскольку теперь, что бы мы вам ни говорили, мы чувствуем достаточную уверенность в том, что вы нам не поверите».
Однако Отис еще раз тактично напомнил Эйфелю, что именно его собственные продолжающиеся изменения в окончательной внутренней форме опор башни были причиной большей части задержки, как и усилия комиссии по обеспечению безопасности реечной передачи.
Чарльз Отис также объяснил задержки своей фирмы, сказав, что ее высокие стандарты были одной из причин, по которой дела шли медленно. Когда дело дошло до проектирования и производства лифтов Эйфелевой башни, «мы были очень суровы в требованиях к самим себе».
Он заверил Эйфеля, что лифты заработают к 1 мая и будут готовы к большому скоплению людей:
«если только сам мистер Эйфель не создаст на нашем пути несправедливых и ненужных препятствий».
Даже в то время, когда Гюстав Эйфель и компания Отис вели непрерывную борьбу за лифты, работа над самой башней продолжалась в строгом темпе. Толпы внизу могли наблюдать, как паровой кран на первой платформе поднял кованую секцию с земли на свой уровень. Затем оператор второго крана поднял ту же деталь на вторую платформу, в то время как третий паровой кран, работающий еще выше, наклонился и поднял следующий фрагмент из кованого железа. На самой высокой точке стоял паровой двигатель, работающий днем и ночью, и два крана весом 24 000 фунтов, чтобы поднимать огромные железные валы. С земли, глядя вверх, людей-рабочих было трудно разглядеть во всей этой удивительной механизированной системе.
