«Ходили слухи, – сообщала “Нью-Йорк таймс”, – что М. Эйфель не знал, как построить оставшуюся часть своего гигантского сооружения… Трудность, похоже, заключалась в транспортировке материала на второй этаж, но теперь утверждается, что все готово для продолжения работы».
К середине сентября необходимые краны и лебедки действительно были установлены, рабочие Эйфеля были заняты, и башня снова заметно поднималась к небесам. Зарплата также выросла. Когда же рабочие начали собирать последние 20 метров башни, тонкий шпиль, большую обеспокоенность вызвал климат. Осенний холод предвещал более суровую погоду, а меньшее количество дневных рабочих часов означало, что недельная зарплата скоро сократится. Прошлой зимой работа снаружи на вершине башни была изнурительной. «И не было ни минуты, чтобы расслабиться на этой работе».
19 сентября, через несколько дней после возобновления строительства, люди Эйфеля взбунтовались. Прекрасно понимая, что время, крайние сроки и недостроенная башня благоприятствуют их делу, недовольные рабочие столкнулись с Густавом Эйфелем, изложили свои претензии и потребовали повышения зарплаты. Эйфель ответил более низким предложением, чем они хотели. С этими словами мужчины спустились с башни и объявили забастовку. Эйфель, отчаянно желая избежать каких-либо задержек, торговался в течение следующих трех дней, в конце концов согласившись на компромисс, в соответствии с которым рабочие получат свою прибавку, но поэтапно в течение четырех месяцев. Он также снабдит рабочие бригады водонепроницаемой одеждой для защиты от наступающей зимы и горячим вином. Эйфель вздохнул с облегчением, наблюдая, как его команда возвращается и приступает к работе, их тяжелые кувалды час за часом отбивают знакомые ритмы ударов в заклепках. Башня снова начала подниматься, с каждой неделей выглядя все изящнее.
С приближением Рождества, когда башня приблизилась к своей отметке на полпути, проблемы с рабочими вспыхнули снова. 20 декабря один из рабочих пожаловался, что проработал десять часов, но ему заплатили только за девять. Группа снова столкнулась с Эйфелем, агитируя за дальнейшие повышения, ссылаясь на беспрецедентные высоты, на которые они будут подниматься и работать с этого момента. Эйфель не видел логики:
«Профессиональные риски остались прежними; независимо от того, упал человек с 40 метров или с 300 метров, результат был один и тот же – верная смерть».
Что более важно, он беспокоился, что если он капитулирует сейчас, это только подтолкнет к дальнейшим ударам в критические моменты.
