— Как раз в Джанкое стоял наш штаб, — ответил Иона. — Я там несколько раз видел Буденного. В бою под Джанкоем убили мою кобылу… Вот это была лошадь! Неслась как вихрь. Я буду счастлив, если когда-нибудь заимею такую же…
— А как там в районе Джанкоя? — спросил лысый.
— Кругом степь, конца и края не видно.
— Почему степь? — недоумевал Попелюха. — Ведь я слышал, что в Крыму море и люди ездят туда лечиться. И если там так много хорошей земли, почему ее никто не использует? Неужели там нет крестьян?
— Я тозе хотел задать этот вопрош, — вмешался Сендер Клафтер.
Их слова сильно озадачили извозчиков. Они вопросительно поглядывали на Штепера и ждали, что он скажет.
— Я видел только голую степь… И еще отары овец. Мы тогда ели одну баранину. Нам говорили, что эта земля принадлежала помещику, который разводил там овец… — отвечал он.
— Ну что ж, — заметил Авраам, — я долгое время был батраком у помещика и хорошо знаю, что такое земля. Она требует рук, а мы все привыкли к тяжелому труду, и нам ли его бояться? Мой отец и дед мечтали о том, чтобы купить хотя бы малый клочок земли, а тут нам дают ее бесплатно да еще обещают оказывать всякую помощь…
Извозчики с вниманием слушали Авраама. Некоторые из них в знак согласия кивали головами.
— Мои родители тоже хотели иметь немного землицы, — заявил Попелюха.
— Да, многие из нас желали этого, — сказал Авраам, — но закон запрещал нашему брату владеть землей, даже тем, у кого были деньги. Я помню, что, когда был еще маленьким, в нашем доме собирались гости и пели песню «В сохе — счастье».
— И у нас тоже, — поддержали его другие.
— С каким упоением ее пели! — продолжал Авраам. — Ведь земля — это наша мечта.
— А теперь она сбылась, — добавил Попелюха, — бери землю и как хочешь хозяйничай на ней!
На минуту в комнате стало тихо. И тут кто-то крепким голосом затянул: «В сохе — счастье…»
Несколько голосов его дружно поддержали:
И зиме мы рады,
Снег нам, как награда,
Думать нам не надо:
Где бы взять взаймы.
Летом тары-бары
Не разводим даром,
И полны амбары
С лета до зимы.
Возчики пели с большим чувством. Кто-то уже переделал песню на свой лад и хриплым голосом пропел:
В благодатном поле
С верною сохою
Балагулы доля
Станет иной.
Илюсик тихо сидел в сторонке и внимательно прислушивался к разговорам старших. Но когда извозчики начали петь, он запел вместе со всеми, и перед его глазами предстала картина, подобная той, которую видел в школе: он идет по полю вслед за плугом с кнутом, закинутым за плечо, а отец с торбой в руках идет за ним следом и рассеивает по вспаханной земле зерна. Илюсику стало досадно, что рядом с ним сейчас нет Иоськи. Вот бы, наверное, он обрадовался. Если бы немного раньше дали землю, они, может, не уехали бы… А если написать ему письмо: «Дорогой Иоська! Приезжай скорей. Нам дают землю в Крыму. Мы с тобой будем пахать и сеять…» Но куда ему писать? В Америку, Иоське? Совсем как в рассказе, который недавно читали в школе: «На деревню, дедушке».
