— Помоги мне, сынок, — обратился он к сыну.
— А как? Чем?
— Я протяну вожжи под бок лошади, и мы поможем ей встать.
— А ей не будет больно?
— Не будет. У нее сил не хватает, вот мы и поможем ей. Возьми этот конец и крепко держи его, а я потяну.
Авраам напряг все силы, пытаясь приподнять лошадь. Она сделала попытку подняться, но тут же упала, вытянув ноги.
Наступила осенняя ночь. Густая тьма окутала все вокруг. Когда из-за густых облаков выглянула луна, лошадь открыла глаза и, словно прощаясь со своими заботливыми хозяевами, посмотрела на Авраама и Илюсика; они увидели, как лошадь содрогнулась всем туловищем и затихла. Авраам вытер градом лившийся с лица пот, глубоко вздохнул:
— Конец пришел нашей кормилице. Больше она уже не встанет.
— А что мы скажем маме? — спросил Илюсик, и слезы брызнули из его глаз.
9
Сколько Авраам ни уговаривал Илюсика уйти домой, тот остался с отцом. Было уже далеко за полночь, когда они, сняв упряжь с павшей лошади и впрягшись в дрожки, подошли к дому. Услышав их шаги, Зельда бросилась к двери:
— Авраам, Илюсик? Это вы? Что случилось? Я всю ночь глаз не сомкнула. Не знала, что и подумать.
Один за другим с постелей вскочили дети и обступили Авраама и Илюсика.
— Где вы были? Почему так долго не приходили? Мы уже думали, что на вас разбойники напали… — не могла успокоиться Зельда.
Немного погодя, заметив, что Авраам и Илюсик молчат, она вновь засыпала их вопросами:
— Ну что же все-таки с вами случилось? Что скрываете от меня? Ой, горе мое горькое!
Обняв Илюсика, она расплакалась, но тот, глядя на отца, ждал, пока он начнет рассказывать. Авраам хотел заговорить, но в горле будто ком застрял, на глаза наворачивались слезы, и он не смог произнести ни слова.
— Где лошадь? Где дрожки? — не унималась Зельда.
— Дрожки стоят во дворе, а лошадь…
— Лошадь околела? — наконец догадалась Зельда. — Я так и думала, что это случится.
— Что теперь говорить? Горю не поможешь! Разве я хуже хотел сделать, купив эту лошадь? А теперь ума не приложу, что делать? Хоть в петлю лезь…
Авраам хотел еще что-то сказать, но у него перехватило дыхание. Слезы душили его, он изо всех сил сдерживался, чтобы не заплакать.
— Почему бог нас так жестоко наказал? — произнес он. — За какие грехи? Ведь мы никому не делаем зла. И как мы теперь с долгами рассчитаемся? А дети? Чем кормить их будем? — Слезы ручьем лились из его потускневших глаз.
10
На следующий день утром, когда в ожидании поезда извозчики выстроились в ряд на привокзальной площади, Пиня Егес рассказал рядом сидящему на дрожках Шлеме Попелюхе о несчастье, постигшем Авраама Мегудина.
