Между кожей и лезвием оставалось пространство толщиной в волосок: тонкий невидимый барьер, который не могла разрушить никакая сила.
Олугбаде усмехнулся, отпуская мою руку. Нож со звоном упал на пол.
– Ты знаешь, что это, Тарисай? – спросил он, показав на маску льва.
После моей неудачной атаки одна из полосок на обсидиановой гриве начала тускло светиться.
– Маска, – ответила я неуверенно и заметила на ней вырезанное слово «Оба». – Из-за нее я не могу вам навредить?
– Нет! – Олугбаде рассмеялся. – Маска – всего лишь доказательство моего права на трон Аритсара. Доказательство внутреннего могущества. Каждая полоска на гриве льва символизирует смерть, которой я не могу умереть. А убить меня, – добавил он, – во всем Аритсаре – нет, во всей вселенной! – могут только люди, находящиеся сейчас в этой комнате.
Император показал на группу из одиннадцати мужчин и женщин, которые сомкнулись вокруг него, явно желая защитить от меня.
– Я не умру, пока это тело не разрушит старость. Такова сила Луча, дитя. Она была у моего отца, а теперь есть и у моего сына. Только Совет Одиннадцати может убить Лучезарного, которого оберегают небеса. И никто не сможет пробиться сквозь барьер. – Он холодно улыбнулся. – Даже твоя умная Леди.
Песенка, услышанная от караванщиков в Суоне, эхом отдавалась в моей голове:
Одиннадцать лун вокруг трона танцевали,
Одиннадцать лун вокруг солнца сияли,
Сияли славой, славой.
– Совет Одиннадцати? – выпалила я. – Почему все вокруг постоянно об этом говорят?
Я могла бы услышать, как падает перышко. Придворные, которые уже вернулись на свои места, смотрели на меня, разинув рты.
– Ты хорошая актриса, Тарисай из Суоны.
– Не думаю, что она играет, – сказал бледный мьюец в клетчатой мантии, поглаживая рыжую бороду. Он оглядел меня глубоко посаженными зелеными глазами с некоторой долей веселья. – Великий Ам. Леди гениальна.
Олугбаде все еще усмехался, хотя теперь его смех казался несколько натянутым.
– Не говори ерунды, Таддас.
– Нет, вовсе не ерунда, а действительно гениальна. – Таддас покачал головой. – Подумай только: Леди знала, что каждый ребенок должен быть чист сердцем. И вырастила дитя в полном невежестве относительно императорского Совета. Если мы не докажем, что она только изображает наивность, то по закону обязаны представить ее принцу Экундайо. Дьявольский план, это точно, однако оригинальный.
– Мальчика она увидит только через мой труп, – прошипела женщина рядом с Олугбаде.
