Первое дело Еремея | страница 9
Но уснул он быстро, переход утомил всерьёз.
Проспал совсем немного, словно тронул кто-то за плечо.
Он мгновение лежал с закрытыми глазами, сосредотачиваясь. Нет, ничего враждебного поблизости нет. Тогда Еремей медленно приоткрыл веки.
В небе медленно летела Бродячая Звезда. В старых преданиях говорилось, что её зажгли люди. Так ли, нет, но, глядя на неё, он чувствовал безотчетный страх, почти такой же, как при виде Малой Башни.
Страх — не страшен, страшен страх страха. Звезда пролетит, а страх может остаться. Значит, его нужно оброть.
Молитва помогла. Пришла уверенность. А быстро он справился, в первые дни по полночи не мог заснуть после пролёта Звезды.
Настоятель Дормидонт знает его лучше, чем он сам. Если Настоятель выбрал Еремея, следовательно, он вполне подходит для дела. В конце концов, он ведь будет только помогать, здесь важнее всего усердие. Усердия ему не занимать. Быть может, его послали не ради отца Колывана, а ради него самого? У опытного, мудрого священника трудно ничему не научиться. Он будет стараться изо всех сил, чтобы потом не сожалеть о потерянных возможностях.
Спал Еремей вполглаза. Вещих снов не видел. Жаль, но такие сны посещали его редко. Может быть, всего однажды. Может быть — потому что пока не сбудется, не узнаешь, Вещий сон, или нет. Если ты, конечно, не священник. А он не священник, он только учится.
Он начал перебирать виденное за ночь. Иногда и простой сон вещего стоит.
Но сны помнились плохо. Разве что… Он сконцентрировался. Смутные образы постепенно прояснились. Какие-то запутанные коридоры, сложные механизмы, странные грибоподобные растения, медведь, говорящий, разумный медведь, прекрасная девушка. Но главное было не девушка, не медведь, а чувство, будто от него зависит многое. Быть может, судьба всего мира.
Какой это вещий сон, так, фантазия. Вернее, подсознательная проекция чувства ответственности, в семинарии теории сна отводился специальный курс. Треть жизни мы спим, и потому сон достоин внимания не меньшего, чем явь.
Собрались в путь быстро, поели немного, чтобы кровь согреть. Зато заварили не покойную вечернюю травку, а коф-зерно, малую горстку на котелок. Коф-зерно было великой ценностью, большая горсть стоила кунью шкурку, и то, что стражи его не пожалели, говорило о том, насколько они торопятся.
Клоси за ночь отдохнули, шли бодро. Им и коф-зерна не нужно, когда вдоволь травы.
Еремей чувствовал, как обострились и слух, и зрение, а ещё — внутренний слух и внутреннее зрение. Вот что значит покойная ночь на пружинящем лапнике, молитва и, конечно, коф-зерно.