Однако воплощению его исторических фантазий то и дело мешала реальность, «словно все сговорились захлопнуть перед моим носом врата царства воображения», писал он. Один из друзей предложил Уильяму Коллинзу помочь со вступлением его сына в ассоциацию барристеров, открывавшую перед молодыми юристами перспективу хорошо оплачиваемых правительственных должностей. Уилки согласился и весной 1846 года записался студентом в Линкольнс-Инн. Возможно, он вспоминал своего великого героя, литератора Вальтера Скотта, который тоже вступил некогда в ассоциацию барристеров; может быть, верил, что юридическая практика не будет совершенно несовместимой с писательским трудом; в любом случае вскоре его ждало разочарование. Он подробно знакомился с системой дарственных и должен был изучать «Комментарии к законам Англии» Блэкстоуна — крайне сухое чтение после Гиббона и Бульвер-Литтона. «Я работал усердно и сознательно, — писал он позже, — но к исходу двух месяцев пришел к убеждению, что испытываю такое отвращение к юриспруденции, что просто обязан сообщить отцу, что я не могу долее терпеть эту каторгу».
И вместо карьеры юриста он отправился в новое путешествие на Континент. В начале лета он поехал в Бельгию с Чарльзом Уордом, компаньоном по поездке в Париж двумя годами ранее. Эти каникулы длились всего неделю при изнуряющей жаре, и маршрут их ограничился Антверпеном, Брюсселем и Брюгге. Вероятно, Уильям Коллинз был недоволен откровенным нежеланием сына приобрести серьезную профессию, но к тому времени его собственное здоровье было такподорвано, что он не имел сил вмешаться и воспрепятствовать тому, что считал проявлением юношеского легкомыслия. Он пытался продолжать работать над картинами, но зачастую истощение и слабость не давали ему встать, у него, судя по всему, начались водянка и сердечная недостаточность. Уилки писал: «Дыхание его прерывисто, словно на последних стадиях астмы… кашель сотрясает все его тело». Уильям Коллинз принимал опиаты, но они приносили лишь кратковременное облегчение. 17 февраля 1847 года он скончался в окружении семьи.
Уилки прервал работу над «Антониной», отметив место, на котором остановился в тот вечер, когда умер отец; в рукописи осталась пометка: «До этих пор я писал при жизни отца — эта часть главы 3-й была написана в последний вечер, когда он был жив». Затем, почти сразу, он стал планировать «Воспоминания о жизни Уильяма Коллинза». Это был настоящий жест любви — Уилки испытывал глубокое уважение и привязанность к отцу. Мать поделилась с ним тем, что помнила и считала важным, назвала имена друзей и покровителей, у которых можно было получить дополнительную информацию. За шесть недель Уилки собрал почти все необходимые материалы и довел рассказ о жизни отца до 1815 года.
