Лодка Фу Третьего отплывала от пристани, а заводские расходились подальше, уступая ей. Вдруг старушка, которая с трудом уже держалась на ногах, еле-еле остановила лодку, медленно обернулась, потерла глаза и попыталась вглядеться куда-то в сторону причала, где стояла Ли Цзиньчжи и все остальные. Видимо, хотела попрощаться. Конечно, на таком расстоянии она уже ничегошеньки не видела и не могла различить, где стоят добрые люди с улицы Сяньчуньшу, а где — горы кувшинов вина с завода. Вдруг она опустилась на колени и отвесила земной поклон, коснувшись лбом днища лодки.
— Чего она кувшинам кланяется? — заржал Гуанчунь.
Но остальные не смеялись — они поняли, что старушка сослепу немного перепутала сторону. Все дружно замахали руками и закричали:
— Не стоит благодарности, бабушка! Ну хватит, вставайте скорей!
Мать Фу Третьего поднялась на ноги — черная, смутно различимая фигурка, освещенная закатным солнцем, издалека казалась совсем крошечной. Вот так в тот сентябрьский вечер Винзаводную пристань покинула последняя арбузная лодка из Сункэна. Со слов Ван Дэцзи — а он ездил в Сункэн чинить тракторы — плыть туда около шестидесяти ли, разок уж точно придется заночевать на реке.
Мать Фу Третьего правила лодкой не так ловко, как другие сункэнцы, — все-таки годы берут свое! А может, и устала. Гребла она совсем слабо, скорее лодка сама плыла по течению. Хорошо, что Сункэн как раз был в той стороне. Да хоть старушка и почти слепая, дорогу домой никогда не забудешь.
Вся компания во главе с Ван Дэцзи стояла на Винзаводной пристани и смотрела, как арбузная лодка, приплывшая летом, уходит вниз по течению… Вот и кончилось лето, здравствуй, осень.
Перевод Марии Семенюк
«Погуляла, и хватит, погуляла, и хватит», — повторяет про себя Галя, когда выходит из рощи, из запаха муравьиной кислоты и земляных грибов на яркий солнечный свет. Он ослепляет ее на миг, и в этот миг Галя надеется увидеть Зайку пьющей из речки.
— Зайка! — строго кричит она.
Три желтые коровы, аккуратно пившие из мелкого течения, в котором едва смогли утонуть велосипедные шины, испуганно бросаются на берег и уходят, повиливая хвостами в высокий сорняк.
Галя заходит на мост, берется за шершавые, горячие от солнца перила и смотрит на острые макушки темно-зеленых елей, отчетливо прорезающихся на фоне искрящегося синевой неба.
Что-то тянет ее смотреть в сторону леса, а не на село, где у самой реки, на краю, кривился злополучный дом. Дом Гороховых с заросшим бурьяном огородом, а у других в это время уже поднимается картошка. Дом Гороховых — самый близкий к речке. Все в округе слышат ее голос и понимают: Галя Зайку ищет.
