Она села на стул. Стул и вещи в кладовке притягивали ее к себе. Каждый раз, задержавшись здесь и глядя на стопки вещей на деревянных полках, она как будто видела иные пласты времени, походившие на слои слюды. В тесной каморке было полно рассортированных вещей из насыщенного прошлого, которые свидетельствовали о временных увлечениях, случавшихся на разных этапах жизни. По утрам и после полудня ей нравилось изощряться в домашних обрядах и упиваться красотой утвари: в жизни должны быть такие моменты, пусть даже в них сквозит притворство, пусть даже в душе понимаешь, что это ненормально. В ячейках подвесного модуля приютился чайный сервиз, завернутый в мягкую ткань, в выдвижном ящике — неиспользуемый противень, а в углу пылились прямоугольные пластиковые ящики — жалкие остатки ее увлечений чаепитием, выпечкой и садоводством, свидетели ее живого интереса к жизни в былые дни.
Инструмент для операции «Хайдеггер» был спрятан в самый укромный темный угол, где лежал вместе с нефритовой подвеской, жемчужным браслетом и золотыми украшениями. Инструмент этот был вещью совершенно заурядной, но все же необычной для домашнего хозяйства. Чтобы раздобыть эту штуковину, пришлось просить о помощи родственников, приславших ее с родины. В общем, хлопотное было дело.
Она сдвинула деревянную крышку, заглянула внутрь ящика, и в глаза сразу бросились не драгоценности, не сверкающие украшения, а тот невзрачного цвета инструмент.
Она уже давно не носила украшений, но всегда помнила те ощущения, что дарят телу прикосновения драгоценностей — мимолетную прохладу от жемчуга летом и то чувство пустоты в груди, что вызывает горячая нефритовая подвеска, вытащенная из-под свитера.
Она решила достать инструмент. Взглянув на медленно тянувшиеся к ящику руки, она заметила, что кожа у нее теперь стала мягкой и гладкой. Через стекло проник луч и осветил темную кладовку — это взошла луна.
Она подняла штору и вернулась на стул. Лунный свет сочился сквозь темноту. Как и в тот день, он был мягок, тих и спокойными волнами перекатывался по комнате. Должно быть, уже минуло десять лет, а тот вечер по-прежнему четко отражался на поверхности ее смутных и мрачных дней.
В тот вечер она вошла в спальню и нажала на выключатель потолочного светильника. Лампа, потрескивая, погасла, однако в комнате по-прежнему было светло. Она приблизилась к окну и увидела в небе луну, лунный свет заструился по ее распущенным локонам. Взглянув на свет у себя на плече, она вдруг оторопела, как будто впервые осознав существование луны в ночи. Чистый и прозрачный свет растворил ночную тьму, луну окольцевало ледяное свечение, за которым начиналась серо-синяя тьма. Он подошел и встал рядом. «Вспомнила давно читанные стихи, — заговорила она, — они будто ожили, обрели дыхание и форму. Я словно перенеслась в древние времена и своими глазами увидела тех, кто писал эти строки. Только взгляни, разве не такой же была луна в Танскую эпоху
