Наконец Нита повернулась к Фабрисио. Он неловко поежился под ее взглядом. На нем были синие джинсы и светло-серая футболка – близнец футболки Ниты, выданной в МПДСС.
– Я рад, что ты решилась бежать, – наконец сказал он.
Нита открыла рот, намереваясь ответить ему, что он отлично знает – далеко убежать ей не удалось. Но притормозила. Она могла обвинить его в чем угодно, но он стал бы отрицать вину, только и всего. Да даже если бы признался, какой смысл ставить его в известность о том, что она знает о предательстве? Нельзя убить его сейчас, на глазах стольких свидетелей, а если он поймет, что она его раскрыла, то будет настороже.
И будет прав. Ведь Нита ни в коем случае не позволит ему уйти от возмездия за то, как он обошелся с ней.
Поэтому вместо обвинений она тихо сказала, притворившись, будто верит его неведению:
– Я не сбежала. Меня продали на черный рынок.
Он поморщился и изобразил на лице сочувствие.
– Мне очень жаль. Я знаю, как это ужасно.
Он провел рукой по волосам, обнажая следы стежков, сползавших книзу по одной стороне его головы. Нита отвернулась и попыталась отогнать воспоминания о том, как мать истязала его, а она, Нита, стояла и смотрела. И ничего не делала.
Может быть, он продал ее именно поэтому. Потому что она не предпринимала ничего – до самого последнего момента.
– Твоя мать? – мягко спросил он. – В наказание за помощь мне?
Он казался таким искренним в своем беспокойстве, и Нита почувствовала, что в душу закрадываются сомнения. Мог ли кто-то еще отправить эти сообщения? Но она затем вспомнила, как легко он вертел ею до этого, смотрел на нее огромными глазами, манипулировал, заставив поверить в его абсолютную невиновность, чтобы получить свободу. Нита прищурилась. Больше она не позволит ему обвести себя вокруг пальца.
– Нет.
Его руки замерли и опустились.
– Прости. Я не хотел бередить рану, если она слишком свежа.
Фабрисио ласково улыбнулся ей, и Ните захотелось стереть эту улыбку с его лица. Маленький вонючий манипулятор.
Он поколебался, а потом спросил:
– Твой похититель… Она не причинила тебе вреда, правда же?
– Ну, она работала с занни, так что попробуй угадать.
Его лицо посерело.
– Занни?
Занни питались болью людей, и это делало их искусными мучителями. Нита видела, как воображение Фабрисио заполняется всеми теми ужасными вещами, которые творили занни, все пробелы в рассказе о времени, проведенном Нитой на черном рынке.
– Да, – голос Ниты звучал холодно. – Иногда, закрывая глаза, я все еще слышу крики.
