И пусть он шёл один, я всё равно не стал расслабляться — где-то поблизости могли пастись его кореша, а уж они точно ничем мне не обязаны.
Одет Тоша был довольно цивильно. Долгополое явно не дешёвое пальто шло ему, выгодно подчёркивало ладную фигуру и производило обманчивое впечатление, что передо мной кто-то из «бывших». Дополняла облик шапка, и не какой-то там разбойничий треух, а солидная, почти профессорская «пирожком»… осталось только для форса добавить пенсне, и ни одна собака не догадается, что передо мной матёрый рецидивист.
Однако вор есть вор, в какие одежды его не ряди… Манера держаться, цепкий, в меру нахальный взгляд и прочие мелочи легко выдавали человеку знающему его истинное лицо и профпринадлежность.
— Ну. здравствуй, начальник! — поприветствовал он меня, не доходя нескольких шагов. — Руку, извини, пожимать не буду — потом долго отмывать.
— И тебе не хворать, — кивнул я. — На мыле экономишь?
— Уел, — улыбнулся Тоша.
Он подошёл ко мне и сразу сунул руки в карманы. Я напрягся.
— Успокойся, начальник, это так — чтобы согреться, — пояснил он.
— Грейся, — любезно разрешил я. — Но, будешь руки из карманов вынимать — делай это медленно и печально, чтобы я мог насладиться.
— Замётано! Тебе Варька сказала, почему я хотел с тобой встретиться?
— Значит, твою маруху Варварой зовут? Да, передавала… Говори, раз позвал.
— Шлёпнуть тебя хотят, Быстров.
— Меня многие шлёпнуть хотят, — безмятежно протянул я. — Кто на сей раз и почему?
— Почему — тебе виднее, начальник, а кто… Извини, Быстров, визитки своей он не оставил, сказал только, что его Афанасием зовут, — пожал плечами урка.
— Интересно, и с каких это пор ты у любого встречного и поперечного Афанасия на побегушках? — удивился я.
Мои слова его задели, Тоша помрачнел.
— Ты говори, да не заговаривайся, Быстров! Этот Афанасий ко мне от самого Чухонца пришёл! — со злостью выговорил он.
Про Чухонца мне доводилось слышать от коллег из МУРа, хотя близко с ним пока не столкнулся. Всё-таки в Москве я человек новый.
Понятие «вор в законе» ещё не появилось, но если привести максимально близкую аналогию, то Чухонец был кем-то вроде него. Одним словом — авторитет в криминальном мире.
— Тогда понятно, почему согласился. Чухонец — человек уважаемый, — не стал дальше злить Тошу я. — Только почему он тебя среди всех остальных выбрал? Вроде не слышал прежде, чтобы ты спецом в мокрых делах был…
— В каких? — непонимающе вскинулся Стряпчий.
Я досадливо поморщился… Ну да, сленг в преступном мире пока иной, привычных для меня понятий, да вроде, уж извините, за тавтологию, таких как сами воровские «понятия» не существует, так что недоумение Тоши вполне оправданно.
