– Пойдет! – одобрительно кивнул Горлов. – Айда!
Чавкала слякотью тропинка под ногами. Я видел, как Мишка старательно огибает лужи, но было заметно, что кроссовки уже мокрые насквозь. Держась за стены, мы преодолели покатую наледь, что наморозило в проходе между домами. В гаражный кооператив мы решили войти не через главный вход – там нас мог остановить сторож – а через дырку в заборе. Где-то вдалеке лаяла собака, но мы с Мишкой знали, что Лайда – безобидное брехло, а вот Абхаз – здоровенный сторожевой кобель – вполне мог доставить проблем, но сторож спускал его с цепи только по ночам.
Свежевыкрашенный отцовский гараж вздымался над нами мрачной крепостью, серой громадой. Зеленел обрезок бутылки из-под «Спрайта», накрывавший замок.
– Так, гляди! – Горлов открыл пластиковый ящик, внутри оказались инструменты. Подобрав два более-менее близких по размеру гаечных ключа, один сунул мне в руку. – Берем, упираем с двух сторон и тянем в стороны, как рычаг, понял?
– Понял.
Воткнув под дужку замка по ключу, мы принялись тянуть, каждый в свою сторону. Шло очень туго, от холодного железа пальцы тут же потеряли чувствительность. Замок издевательски ухмылялся изогнутой надписью «Бастион» на корпусе.
– Сильнее тяни! – кряхтел Мишка.
– Да тяну я!
– Еще сильнее!
Вдруг что-то звякнуло, отлетел в сторону кусок дужки, и я повалился вместе с гаечным ключом в слякоть. Тут же насквозь промокла спина.
– Йес-с-с! – обрадовался Горлов. – Ну, милости прошу!
Со скрипом отворилась дверь гаража, изнутри дохнуло смрадом застарелых нечистот и чего-то гнилого, мы оба зажали носы.
– Ты первый! – прогнусавил Мишка сквозь варежку.
– А чего это я? Иди ты!
– Твой гараж! – подтолкнул он меня.
Набрав морозного воздуха в грудь, я шагнул в узкую щель между створками. Внутри было темно и странным образом очень тепло, отчего я тут же взмок в своих свитерах. Где-то впереди зазвенели цепи, заставив меня застыть на месте.
– Ну, что там? – прошипел Мишка.
Ткнулся сбоку, протискиваясь внутрь.
– Темно… – еле слышно, одними губами произнес я.
– Ща… – послышался щелчок, и желтый луч фонарика скользнул по грязным матрасам, заваленному тетрадями верстаку, осветил видеокамеру на штативе – видимо, ту самую, при помощи которой снимали видео – и, едва зацепив чьи-то стопы, тут же метнулся прочь.
– Сука! – выругался Мишка.
Немедленно раздалось натужное мычание, будто кто-то пытался кричать сквозь кляп. Вновь луч фонарика несмело пополз вверх – показались грязные, в какой-то налипшей дряни, стопы; бедро с отвратительным влажным кратером; свет стыдливо мазнул по темному треугольнику волос, устремился выше – на странную крышку посреди живота.
