По окончании Первой мировой войны государства Антанты в резкой форме осудили преступление, совершенное по отношению к армянам, и приняли к виновным меры санкционного характера. Так называемая Синяя книга, составленная по поручению британского правительства, содержала 149 документов, сгруппированных по девятнадцати разделам; в совокупности они свидетельствовали, что истребление армян осуществлялось в «весьма систематичном и плановом порядке» («exceedingly systematic plan»). Этот официальный отчет послужил основой для последующей квалификации совершенного преступления в качестве «геноцида» и для его соответствующей юридической проработки. В ту же пору ясное сознание того, что совершено преступное деяние, существовало и среди турок самой Османской империи. Многие осуждали то, что им довелось увидеть, спонтанно реагируя на происходящее: «Схватить меня, выгнать из моей деревни, продать мое хозяйство и имущество – такие вещи не допускает ни здравый смысл, ни османское право»[98].
Однако после Первой мировой войны, заключения второго мирного договора и создания Турецкой республики в 1923 году ситуация кардинально изменилась. Формирование нового государства сопровождалось переменами в национальной идентичности, поскольку оно дистанцировалось не только от Османской империи, но и от правительства, возглавлявшегося младотюркской Партией единства и прогресса, отдававшего приказ об истреблении армян и исполнявшего его. Создание нового государства привело к ситуации «чистого листа», которая стерла память о совершенном преступлении. Начиная с 1923 года новая Турецкая республика отказывалась признавать ответственность за злодеяние, хотя и извлекла из него значительную выгоду. То, что началось в 1915 году акциями по уничтожению армян, продолжилось и оформилось после 1923 года государственной политикой присвоения армянского имущества. Фикция исторического «часа ноль» позволила разом избавиться от неудобного, трудно поддающегося оправданию исторического события. Целый народ не только подвергся сегрегации, репрессиям и истреблению – была уничтожена даже память о нем. Подобный образец политики геноцида произвел сильное впечатление на Гитлера. Накануне нападения на Польшу в сентябре 1939 года он говорил о безжалостном уничтожении польского населения: «Мы должны безжалостно, как Чингисхан, уничтожать мужчин, женщин, стариков и детей польской расы». В подтверждение этого решения он самоуверенно и цинично добавил: «Кто еще говорит сегодня об уничтожении армян?»
