.
Спустя два года, когда отмечалось столетие начала Первой мировой войны, появился повод взглянуть на давние события с позиции наших дней. В отличие от британцев, французов и бельгийцев, которые проводят ежегодные коммеморации в память о Первой мировой войне, а дату прекращения военных действий 11.11.1918 отмечают минутой молчания, немцы открывают в этот день традиционный карнавальный сезон. Действительно, Первая мировая война не играет никакой роли в сознании немцев, в их социальной и национальной памяти, в школьных программах. Здесь ее затмили Вторая мировая война и Холокост. Одно воспоминание вытесняется другими.
При этом после проигранной Первой мировой войны немцы слишком хорошо помнили о ней. До сих пор во всех немецких городах и деревнях стоят солидные монументы с именами погибших. Эта память была повсеместной. Она выражалась в трауре семей и общин, она была героической и державной. Националистические политики нагрузили ее к тому же чувствами вражды и ненависти. Позор поражения следовало преодолеть новой войной, призванной вернуть немцам территориальные потери и утраченное достоинство. После 1945 года имена погибших еще заносились на монументы Первой мировой войны, однако капитуляция нацистской Германии уже не допускала той героической памяти, которая сформировалась по окончании той, первой войны. Суть новой войны оказалась преступной, она девальвировала прежние воинские традиции и формы почитания героев. Память о жертвах мировых войн замкнулась в кругу семьи, небольших групп и внутри таких организаций, как Немецкий народный союз ухода за воинскими захоронениями.
В юбилейном 2014 году Первая мировая война стала многоголосым и многообразным медийным событием. Выставки и книги, кинофильмы и доклады, исторические реконструкции и туристические поездки по местам крупных сражений поддерживали к нему постоянный интерес. Для историков это был звездный час: приуроченные к юбилею издания быстро раскупались, их публичные выступления активно обсуждались. Через сто лет пробелы в памяти заполнились новым знанием; шел поиск как материальных следов истории, так и семейных преданий. Но главное, немецкая история открылась в новых общеевропейских рамках, и впервые многое увиделось с национальных точек зрения других стран.
В центре дебатов находилась европеизация немецкой памяти о Первой мировой войне. Эта память стала европейской уже потому, что Германия в юбилейном году отказалась от своего особого пути забвения и сблизилась тем самым с другими странами. Такое сближение было поддержано медийной проработкой военной темы на телевидении, где, в частности, на примере четырнадцати конкретных судеб людей из семи стран эмоционально и убедительно было показан общечеловеческий взгляд на страдания людей в годы войны, объединяющий всех поверх национальных границ. Другой подход к европеизации памяти содержала монография Кристофера Кларка, который заново реконструировал предысторию войны, отказавшись от расхожего представления о ее единственном виновнике.
