– Мы так рады видеть тебя здесь, Эмбер, – Гарри тараторил без умолку. В приоткрытые двери кабинетов, мимо которых мы проходили, я видела радостные лица сотрудников, они приветственно махали мне руками и удивлялись, как мало я изменилась. Не хотелось признаваться, но в груди становилось тепло при виде самых близких и давних коллег моих родителей. Это было немного похоже на семейные встречи, которых я намеренно избегала последние годы. И сейчас я находилась в центре внимания людей, которые считали, что я – все еще та девочка, какой они меня помнили. Как же они ошибались.
– Мы организовали для тебя отдельное рабочее место. – Гарри открыл дверь в конце коридора. Мягкий утренний солнечный свет попадал в крохотный кабинет через большое окно от пола до потолка. Стена напротив – вся в полках с аккуратно подписанными папками, а перед ней – огромный стол с гигантским монитором iMac, рядом с которым не было ничего, кроме футуристической лампы из бронзового металла и стеклянной бутылки сумасшедше дорогой питьевой воды. Ну конечно, а как же еще…
– Здесь ты можешь работать, когда захочешь, в любое время дня и ночи, – засмеялся Гарри, и, хотя я могла бы письменно его заверить, что никогда не попадусь на это, но уголки моего рта невольно дернулись в ответ на его искренний, от всего сердца, смех.
Ни за что не признаюсь в этом и через десять лет, но я скучала по этой рабочей атмосфере в бюро у моих родителей. Все будние и выходные дни, которые я проводила здесь в детстве, врезались в память. Гарри Барклай был частью этого места так же естественно, как белые блоки полистирола и серые картонные папки, которыми он развлекал меня, когда у няни заканчивался рабочий день, а родители были на конференциях или встречах с важными клиентами.
Машинально я сделала несколько шагов к столу, а Гарри остался стоять у двери. Заметив, что он замолчал, я повернулась к нему и увидела выражение удовлетворения на его лице. Какое-то мгновение я не понимала, что оно значит. Я давно не видела на лицах своих собеседников ничего подобного. Это было не разочарование. Светлые глаза Гарри светились нежностью, губы растянуты в улыбке. Это было удовлетворение.
– Ах, Эмбер, Эмбер… Ты только посмотри! Для меня ты – все еще маленькое бойкое солнышко Джонатана и Тессы, хотя ты давно превратилась в самостоятельную девушку. Родители, должно быть, безумно гордятся тобой.
Эти слова отозвались тупой болью в груди. Мне потребовалось все самообладание, чтобы сохранить на губах улыбку.
