Первым криком отчаяния является крик при рождении. Отчаяние, прежде чем превратиться в опыт брошенности, покинутости, является определенным состоянием, состоянием новорожденного, беспомощного, неспособного выжить без посторонней помощи, использовать собственные ресурсы для удовлетворения своих первичных потребностей, как витальных, так и психических. У такой беспомощности имеется и противовес, состоящий в способности усиливать родительские фигуры, наделяя их всемогуществом. Религиозное чувство произрастает из различных источников, отчаяние является одним из них, когда жизнь с ее разочарованиями и безнадежностью повторяет состояние первичной обнаженности при рождении; когда не знаешь, к какому родителю прильнуть, остается лишь обратиться к Богу, у которого есть бесспорное преимущество, несмотря на отсутствие ответа, у него есть терпение выслушивать просьбы, да к тому же в любое время. Отчаяние не ведет к исполнению чаяний, как в писании Иова: «Голым вышел я из чрева матери, голым вернусь». Аддикция>*, зависимость от продуктов, приносящих удовольствие прежде, чем они будут поглощены, является другим ответом отчаянию, другой реакцией на него, попыткой с ним справиться. Следует подчеркнуть, что бывает и так, что кто-то вылечивается от одной беды, к примеру, от токсикомании, и попадает в другую, например, в сети религиозной символики (по образцу «Анонимных алкоголиков» или мистических аскетов). Любовь к Богу не столь рискованна, как любовь к мужчинам и женщинам. Предвосхищая всегда возможный сентиментальный разрыв и опасность потерять свою любовь, Лиза заблаговременно готовится к возможному отчаянию: в ее холодильнике постоянно находится солидная партия баночек с едой для младенцев на «первом году» жизни.
«Вы мне нужны!» В аналитической ситуации крик отчаяния появляется, когда сепарация переживается как покинутость, брошенность, как отправление в небытие. В отличие от тревоги>* такое отчаяние не поддается анализу, оно лишь требует, чтобы его существование признали. Всякая референция к прошлому, к детству, если ее нельзя проинтерпретировать для изменений пациента, может быть прочувствована больным как насилие или как равнодушие. Крик отчаяния требует лишь одного (невозможного) – найти что-то, чего никогда не существовало: значительную и непрерывную добродетель материнского присутствия, не ведающего, что такое недостаточность матери или ее нехватка.
