— Прости, Величайший, — перебила его Анхнофрет, — мы не успели сообщить тебе в суматохе подготовки к празднествам. Ипи уже вернулся в Бехдет, от него прилетела сова.
— Какую весть она принесла? — нахмурился фараон.
— Я не знаю. Сообщение читала царственная. Она была встревожена. Я спросила её, что случилось, но она не пожелала рассказать мне.
— Проклятье! И уже десять дней нет вестей от Нимаатра. Он собирался идти в Пер-Маат, что же могло его задержать? Нимаатра сообщал о схватке с кефтиу, но она завершилась нашей победой.
— Может быть, царица сможет рассказать больше, когда придёт в себя? — спросил Эвмен, — она помнит видения?
— Помнит, — тихо промолвил фараон.
К кардийцу он проникся большой симпатией и уважением, и потому спокойно говорил в его присутствии о вещах, которые совершенно невозможно было открыть иным чужестранцам.
— Тогда подождём, — сказала Анхнофрет.
Однако Мерит, проснувшись, дала понять, что не горит желанием обсуждать видение даже с супругом и уж тем более с эллинами, хотя принесла кардийцу и Птолемею искренние слова благодарности. Она явно была встревожена, кусала губу, но все же старалась держаться с обычным спокойствием и достоинством.
— Что-то случилось с Ипи? — допытывался фараон.
— Нет, с ним все в порядке. Как и с Нимаатра.
— Значит, ничего плохого не случилось?
— Нет, случилось. Но я пока не хочу говорить об этом. Надо многое осмыслить, слишком многое.
— Мерит, — рассердился фараон, — не забывай, кто я! Меня начинают раздражать ваши с братом тайны! Я ношу Двойную Корону, а вы пытаетесь меня уберечь от плохих вестей, как ребёнка!
— Прости меня, Тутимосе, — правительница устало прикрыла глаза, — если бы Владычица Истин позволила мне видеть ясно… Но все в тумане. Наши ладьи сражались с эллинскими. Что произошло? Я не знаю. Рассказать об этом сейчас? Во время священного перемирия эллинов? У них в гостях? Кто кого обвинит в нарушении перемирия? Я знаю Ипи, он никогда не нанёс бы удар первым…
— Это знаю и я, — заявил фараон, — как и то, что сейчас невыгодно ссориться. Причём я уверен, что и Александр думает так же.
— Вот именно, как в такой ситуации можно кого-то обвинять? Напали эллины? А можем мы это доказать? Александр не поверит. Посмотри на его поведение, он спокоен, расслаблен. Так ведут себя злоумышленники?
— Ну, некоторые царьки фенех весьма преуспели в лицемерии, — недобро усмехнулся фараон.
— Величайший, мы слишком хорошо помним, к чему привели переговоры на Пепельной Пустоши. Что произошло на сей раз? Ничего не известно. Но Ипи жив и он прибудет сюда. Пока мы должны стараться сохранять спокойствие. Любое моё слово, при том, что я сама не могу понять половины, может вызвать войну. И сорвёт все, что мы готовили несколько лет. Не будет доброго соседства с сильным царством. С людьми, которых даже наши жрецы и некоторые снобы из высокородных признали ровней себе. Поставили выше Нахарина и Хатти. Вместо того, чтобы обратить свой взор на Бабили, как планировали, мы втянемся в войну с Александром. И неважно, кто победит — замысел Нефер-Неферу в любом случае будет обращён в прах. Мне он становится все более и более очевидным.
