— Так они… любят за деньги?
— Любят за деньги диктериады, рабыни, приносящие доход своим хозяевам или государству[87], - хмыкнул Птолемей, — или иеродулы в храмах Афродиты, которые отдаются мужам во славу богини. Но гетеры не рабыни. Их нельзя принудить к любви против воли. Перед ними преклоняются. Они сами выбирают, к кому прийти на ложе. По крайней мере, наиболее выдающиеся и знаменитые из них. Они выступают на симпосионах, развлекая и образовывая мужей. То есть делают то, чем сегодня занималась ты.
Было темно, и Птолемей не видел, как Анхнофрет покраснела.
— Вот уж никогда бы не подумала, что меня сочтут…
Птолемей почувствовал её смущение и придержал коня, посмотрел на посланницу серьёзно.
— Некоторых из них боготворят. Я знавал одну, которой за ночь любви предлагали стоимость целой триеры. И она отказала.
В его голосе прозвучала грусть и Анхнофрет сделала неверный вывод.
— Отказала… тебе?
— Нет, — покачал головой Лагид, — мне не отказала.
Он надолго замолчал. Анхнофрет не сразу решилась продолжить.
— Кампаспа тоже из тех, кого боготворят?
— Да. Причём в прямом смысле. Есть такой город, Эфес. Вернее, будет. Дело происходило там. Мы одержали большую победу над персами и эллинские города, много лет находившиеся под их владычеством, один за другим радостно встречали нас. Во всём эллинском мире поднялось большое воодушевление, ибо очень многие не одно десятилетие мечтали о реванше персам. О мести за некогда сожжённые ими города. Наш поход и был такой местью. Под этим знаменем царь возглавил панэллинский союз. Имя Александра было у всех на устах. В Эфес съехались поэты, скульпторы. Они хотели воспеть подвиги царя, увековечить их в стихах, бронзе и мраморе. Среди них был художник Апеллес. Он не занимался ваянием мужей-воинов, подобно своему другу Лисиппу, с которым ты уже знакома. Его привлекало другое.
— Женская красота? — догадалась Анхнофрет.
— Да. Он предложил Александру создать картину. Афродиту Анадиомену, выходящую из морской пены. В качестве модели он видел лишь одну женщину.
— Кампаспу?
Птолемей кивнул.
— Подругу царя. Апеллес предложил Александру нарисовать её обнажённой и тот согласился.
— Что же было потом?
— Потом? Апеллес влюбился в свою модель, и та ответила взаимностью. Их связь раскрылась, но Александр не причинил художнику вреда. Более того, он уступил ему Кампаспу.
— Уступил? — удивилась посланница, — ты же сказал, что гетеры свободны.
— Да. Но все же она была любовницей царя.
