- Нет, - сказала Татьяна Павловна, - я этого не нахожу. Нет, совсем напротив: то, что мы обыкновенно носим, так хорошо скрывает все многочисленные погрешности нашего тела. Чтобы смело открыть свое тело, надобно, чтобы это тело было прекрасно, как у древних. А у людей нашего времени тела очень часто безобразные, слабые, вялые, с искаженными формами.
Алексею Григорьевичу было известно это рассуждение; он слышал его часто, и оно всегда его досадовало. И теперь ему особенно
досадно было слушать эти слова от этой женщины, тело которой было, по-видимому, так красиво, что мимо воли вызывало желание видеть его нагим. Он сказал:
- Так думают многие, но, как почти всегда, большинство бывает не право.
Татьяна Павловна спросила улыбаясь:
- А кто же прав?
Алексей Григорьевич отвечал с такой же улыбкой:
- Прав я, а я думаю, что и у наших современников тела прекраснее лиц и даже менее поддаются влиянию старости, болезней, слабости.
Татьяна Павловна улыбаясь ответила:
- Все-ж таки, мне бы не хотелось созерцать тела этих почтенных особ.
Она легким движением головы показала тот уголок гостиной, где в креслах мирно дремали два толстяка.
- Правда, - продолжала она, - прекрасное тело прекраснее всего, но непрекрасное надо скрывать, чтобы не оскорблять хорошего вкуса.
- Прекрасных лиц гораздо меньше, чем стройных тел, - возразил Алексей Григорьевич, - и если бы мы хотели быть последовательными и в самом деле руководились бы эстетическими соображениями, то нам пришлось бы носить маски.
Татьяна Павловна тихонько смеялась, прикрывая рот полуразвернутым белым кружевным веером. Она сказала:
- Это было бы забавно. И интересно. Постоянный маскарад. Постоянно раздражаемое любопытство.
- Этот маскарад скоро утомил бы, - сказал Алексей Григорьевич, - как утомляет всякая неискренность. Так и нас уже утомила неискренность и условность нашей жизни. Поэтому тем из нас, кто более чуток, уже давно хочется жизнь изменить. Уж очень скучно жить так, как мы живем.
- Маски могли бы носить не все, - возразила Татьяна Павловна. - И бедные дурнушки были бы в большом выигрыше.
- Пожалуй, - отвечал Алексей Григорьевич. - А так как вокруг нас много безобразных предметов, то уж тогда и на них пришлось бы надевать покровы и маски, чехлы и футляры. Представьте себе вид такого закутанного города.
Татьяна Павловна воскликнула со смехом:
- Какой ужас! Дома, затянутые серым холстом или кисеей, мебель в коленкоровых чехлах, столбы электрических фонарей в деревянных футлярах. Все закрыто, все обманчиво. Нет, это было бы слишком невесело.
